Книга 2. Часть 6. Предзнаменование. 17
Глава 17.
- Внимание всем кораблям Космических Сил Вселенной, Флотилиям, Флотам, Эскадрам, Эскадрильям, Соединениям, гражданам Вселенной. К вам обращается Елена Привольная, принцесса Вселенной. Уже тридцать лет ведутся ожесточённые войны, которые развязали оппозиционеры правительства с целью захвата и узурпирования власти во Вселенной. Были убиты многие сотни тысяч ни в чём не повинных людей, в том числе все мои родственники. Очень горько понимать, что кого-то из близких, родных нам людей больше нет с нами, но ещё горше понимать, что каждый день гибнут новые и новые люди во всей вселенной, и что снова и снова приходят сообщения о гибели родственников в этой кровопролитной войне. Я призываю всех людей Вселенной прекратить бессмысленную войну. Хватит убивать друг друга! Пора приступать к мирной жизни во Вселенной!
Обращение принцессы слушали во всех уголках вселенной с замиранием сердца, со слезами на глазах. Силы оппозиции не смогли перекрыть канал связи, по которому шла трансляция, и с каждой минутой теряла свои силы, своё влияние, свои возможности повернуть всё в свою сторону. Их власть держалась на обмане о гибели всех членов правящей династии, который распространялся во Вселенной. А обращение принцессы сорвало все их планы.
Галактические Силы организовали эскорт из боевых кораблей для сопровождения принцессы. Службе безопасности даже во время перелёта некогда было скучать без дела. Мы изучали личные дела главных оппозиционеров, искали их слабые места и болевые точки, через которые на них можно было воздействовать. Как бы хорошо эти места и точки не были спрятаны, они всё равно были, и мы искали.
Самым главным представителем оппозиции был канцлер Сабов Иннокентий Митрофанович. Среди прочих своих соратников он отличался железной выдержкой и хваткой, которая часто бывала смертельной. Но и биография канцлера была настолько великолепной, что сразу вырисовывается такая картинка, что на троне Вселенной сидит Бог. Я не верю таким данным, поэтому именно с него и начал поиски истинного лица. Ответы на мои запросы приходили гладкие, отшлифованные. Это касалось и его родной Планеты, где он родился, вырос и получил великолепное образование. Получив ответы от своих агентов, я, с разрешения Лены, срочно отбыл на его Родину.
При выходе на орбиту я заметил сопровождение из эскадрильи истребителей. Ване я сказал:
«Я не думал, что нашему визиту придадут такую важность. Нас сопровождают пятёрка тяжёлых истребителей. Следую курсом на космодром».
«Понял тебя».
По легенде, мы представители крупной торговой компании, прилетели обменяться товарами. Особого раздражения такие виды торговли во Вселенной не вызывали, поэтому должны были пропустить без особых помех. Должны, да не обязаны. Это я понял с первой же минуты на таможне.
Таможенник, такой крысоватого вида чиновник, решил ознакомиться с товаром лично. Поднявшись в грузовой отсек, он стал медленно ходить от одного трюма до другого, требуя их открыть, и принюхивался к любым запахам с такой подозрительностью, будто и в самом деле был крысой. Рассматривая документы, старался найти хоть какую-то зацепку или неточность, чтобы задержать груз. Но придраться было не к чему. Ему пришлось нехотя поставить визу на разрешение разгрузки. Это означало, что мне, как торговому представителю, разрешалось покинуть таможню и уехать в город, чем я незамедлительно и воспользовался.
В первую очередь я посетил торговые компании, для которых привезли товар, а потом поехал по своим делам. Слежка за мной велась постоянно. В нужных мне местах на глазах наблюдателей я исчезал на несколько минут, а потом точно так же неожиданно появлялся прямо перед ними. Их глупые лица вытягивались от удивления, но они молчали. Такими исчезновениями и появлениями я приучил их, что скоро вернусь, и они не поднимали тревогу.
Таким образом, я побывал в школе и в университете, где учился Иннокентий Митрофанович. Из учителей школы, которые могли бы рассказать о канцлере что-нибудь полезное, в живых не осталось никого. А остальные расхваливали его способности и успеваемость, пропуская при этом человеческие качества. А вот в университете мне повезло. На зло канцлеру выжил один профессор, у которого учился Сабов. Правда, он был уже преклонного возраста и инвалид, но смог мне подарить ниточку надежды, за которую можно было размотать правду.
Савелий Павлович разрешил снимать его рассказ, поэтому я поторопился это сделать.
- Вадим Николаевич, я уже старый человек, мне почти сто лет от роду, но память меня никогда не подводила. А бояться мне уже нечего. Всё, что вы видите перед собой – это как раз результат того страха, который я испытывал во времена становления Сабова в парламенте Вселенной. Всех людей, которые лично знали Сабова в те годы, уничтожили разными способами. Даже друзей, с которыми он дружил долгие годы, не пощадили. Как выжил я – только Зара знает. Видимо, я не всё ещё сделал на этом Свете и мне рано уходить.
Уже в те, студенческие, годы Сабов стремился подчинить себе всех вокруг. И друзей себе выбирал, которые его начинали боготворить. Он всегда шёл по головам. Я ведь тогда был уже профессором и руководителем их группы. Я много видел, много знал о них всех. А вы знаете, что у Сабова был брат-близнец?
- То есть, как был?
- Да-а, Вадим Николаевич, был. И учились они тогда вместе, в одной группе. Только вот Кеша не хотел идти тем путём, который рисовал Антон.
- Подождите! У канцлера сейчас другое имя?
Профессор не понял:
- Какое другое?
- Канцлера сейчас зовут Иннокентий Митрофанович, а Вы сказали, что его звали Антон…
- Да, верно. В то время его звали Антон Митрофанович. А Иннокентий был его брат-близнец. Но подождите, как я об этом моменте забыл? Такого просто быть не может! Вы руки его видели?
- А что не так в его руках?
- Ну, как же! Во время одной лабораторной работы у Антона в руках лопнула пробирка с жидкостью, которая сожгла всю его кожу и часть мышц на правой кисти. Он очень долго лечился, но средний палец правой руки пришлось ампутировать. Мышцы и кожу с помощью новых технологий ему нарастили, а вот с пальцем ничего не получилось.
Это замечание натолкнуло меня на одну мысль:
- Савелий Павлович, скажите, пожалуйста, а у Вас не сохранились какие-нибудь работы Антона и Иннокентия? Может так получиться, что они сохранили отпечатки пальцев…
Профессор минуту посидел в задумчивости, а потом сказал:
- Есть у меня несколько работ, которые делали Кеша и Антон. Сейчас я Вам их отдам.
Шаркая тапочками, он вышел в соседнюю комнату, долго шуршал какими-то бумагами, а потом сказал:
- А, вот они где!
И тут я услышал звук пуска ракеты. Я кинулся к профессору, свалил его на пол и прикрыл своим телом. Взрыв был мощным, перемешавшим все бумаги, находившиеся в комнате. К счастью, нас не зацепило.
- Профессор, лежите и не двигайтесь!
Я подполз к окну и увидел боевой вертолёт, который висел напротив окна. Сбить его не представлялось возможным: у меня не было оружия, а для нити он был слишком далеко. Я осмотрелся. И тут увидел тубус. Это был шанс! Приготовив нить к бою, я поднял тубус на плечо и направил торцом на вертолёт. Увидев меня, целящегося в вертолёт неизвестным оружием, лётчики начали разворот и подставили под нить хвост. Дальше всё было делом техники: нить оторвала хвост у вертолёта, и он начал вращаться вокруг оси пропеллера, выбрасывая наружу всё, что было плохо прикреплено, в том числе и лётчиков.
«Ваня, срочно нужна помощь. Даю пеленг».
«Вылетаю!»
Через пять минут мы поднялись на борт нашего автомобиля и направились в космопорт.
В палате Юрия Петровича по-прежнему было тихо, и только попискивание аппаратуры говорило, что жизнь продолжается. Сам Юрий Петрович уже несколько раз просыпался от кошмарного сна, в котором погибла его любимая, но сон неизменно повторялся снова и снова. Темешев не мог пошевелиться, какой-то груз давил на всё тело и голова начинала болеть с неимоверной силой, и он снова терял сознание. А сегодня он проснулся спокойно. Не открывая глаз, он прислушался. Было, как всегда, тихо, но чувствовалось чьё-то присутствие. А потом раздался лёгкий детский шёпот. У него сразу же отлегло от души:
- Лена, подойди ко мне, - слабым, скрипучим голосом позвал Юрий Петрович.
В палате сразу же появилось множественное движение, шорохи, вздохи, всхлипывания.
- Папочка, я тут! – голос Лены был тихим, вздрагивающим.
- Девочка моя, как ты себя чувствуешь?
- С нами всё хорошо. Мы не пострадали.
- Маму когда похоронили?
- Завтра похороны…
- Значит, два дня прошло…
- Нет, пять. Полиция долго делала экспертизу и нам не разрешали хоронить её.
- Я очень рад, что вы с Наташей не пострадали. А где Валерий Павлович?
- Я здесь, Юрий Петрович!
- Какие новости вы привезли?
- Всё подтвердилось до мелочей.
- Хорошо. Спасибо вам с Юлией Борисовной за работу.
- Господа, прошу покинуть палату. Больному отдохнуть нужно, поспать. Теперь он точно поправится.
- Хорошо, доктор, спасибо огромное, доктор. Когда его можно в следующий раз посетить?
- Завтра после четырёх часов дня. Всё, выходите, выходите уже!
И снова тишина с попискиванием аппаратуры и шаркающими шагами врачей. Так не хочется открывать глаза… Ещё хоть денёк побуду с тобой, любовь моя!
Во дворе усадьбы стоял автобус, к которому подводили троих людей со связанными руками. Лена выскочила из машины и побежала в дом. В трёх шагах от преступников она услышала мысли среднего:
«Ах, какая малявка! Вырастешь – побалуемся с тобой! Только бы Весёлый нас сейчас отбил».
Лена не задумываясь, пнула его между ног со всей силы. Вор вскрикнул и начал оседать и кривиться от боли. Полицейские оттащили Лену от пленников:
- Ты что делаешь?
К ним подошёл главный и спросил:
- В чём дело, ребята?
- Господин майор, она его неожиданно пнула между ног…
Майор улыбнулся:
- Понимаю. Тебя Лена зовут? Я – Аркадий Семёнович. За что ты его так?
- За непотребные речи.
Майор удивился:
- Это какие это такие непотребные?
- Он насильник, в эту группу попал случайно. Отсюда все речи его такие. Но он надеется, что их отобьёт какой-то Весёлый.
Услышав эти слова девочки, вор побледнел, как мел, а майор спросил его:
- Кто такой Весёлый?
- Не знаю я никакого Весёлого! Этой девчонке померещилось.
- Он ругается на самого себя, что проболтался и в шоке от того, откуда я знаю про Весёлого.
Майор тут же скомандовал:
- Щиты укрытия для всех! Этих троих – в дом! Бегом!
Двое полицейских кинулись к машине Валерия Павловича, четверо окружили воров и майора с девочкой. Все спешно двинулись ко входу в дом. Уже около самой двери по одному щиту щёлкнула пуля.
В холле быстро занавесили все окна, и Аркадий Семёнович начал допрос:
- Ну, что скажете на эти пули, господа преступники? Говорить будете, или вас под них вывести? Весёлый вас не прикрывать приехал, а уничтожить опасность для вашего босса. Кто первый?
Опустив голову, все упорно молчали.
- Так, ясно. Вася, вот этого выкинь за дверь, - указал на одного из троих майор.
Вася схватил за шиворот указанного, поднял и потянул к выходу.
- Не надо, господин майор! Умоляю, не выкидывайте меня! Я всё скажу!
- Говори.
- Весёлый – это снайпер, каких ещё не видели! Убивает за деньги, и ему не важно кто под прицелом, свой, чужой, женщина, старики, ребёнок… Лишь бы деньги платили.
- Что вы здесь искали?
- Папку с документами, которую привёз вот этот мужик.
- Нашли?
- Нет, не успели, вы приехали слишком быстро.
- А если бы не нашли, а мы не приехали?
- Вот этот – садист, он умеет пытать.
- Разномастная у вас подобралась компания.
Он немного подумал и обратился к Валерию Павловичу:
- Мне необходимо запросить помощь. Где у вас тут телефон?
- Пойдёмте, я провожу.
Они вышли в коридор и прошли в гостиную. Майор снял трубку телефона, прислушался, несколько раз ударил по клавише сброса: телефон молчал.
