Где-то там, на окраине занятой спешкой души...

***

Где-то там, на окраине занятой спешкой души,

В стороне от её и забот, и воскресного блеска,

В захолустье моем - столько неба... Лежи и дыши

Этим внутренним небом, другое закрыв занавеской...

Всё лежи, и дыши, и следи из-под лёгких бровей,

Как мелькают века и, казалось, бесплотное - зримо:

Вот зелёные рифмы звенят в окончаньях ветвей...

Вот осенние гуси спасаются в сторону Рима...

В синема синевы словно фильм повторяется миф.

А когда засыпаю (и вместе со мной - недоверье),

Рассыпается «РИМ»... Из него сотворяется «МИР»...

И спасают его тихим скрипом гусиные перья.

Прилунится перо на морозный квадратик листа...

Но нескромные – «вечные» перья, вы не были в небе.

И какое там небо - была бы хоть совесть чиста...

(Мы и в небо-то смотрим, волнуясь о взлёте и хлебе)

И когда нам лежать? Если только уже не дыша...

Но лежи и дыши, если век на мгновенье отпустит.

Пусть измотан твой мозг. Пусть промотана даже душа,

Кроме неба, которое светится там, в захолустье...