Где-то там, на окраине занятой спешкой души...
***
Где-то там, на окраине занятой спешкой души,
В стороне от её и забот, и воскресного блеска,
В захолустье моем - столько неба... Лежи и дыши
Этим внутренним небом, другое закрыв занавеской...
Всё лежи, и дыши, и следи из-под лёгких бровей,
Как мелькают века и, казалось, бесплотное - зримо:
Вот зелёные рифмы звенят в окончаньях ветвей...
Вот осенние гуси спасаются в сторону Рима...
В синема синевы словно фильм повторяется миф.
А когда засыпаю (и вместе со мной - недоверье),
Рассыпается «РИМ»... Из него сотворяется «МИР»...
И спасают его тихим скрипом гусиные перья.
Прилунится перо на морозный квадратик листа...
Но нескромные – «вечные» перья, вы не были в небе.
И какое там небо - была бы хоть совесть чиста...
(Мы и в небо-то смотрим, волнуясь о взлёте и хлебе)
И когда нам лежать? Если только уже не дыша...
Но лежи и дыши, если век на мгновенье отпустит.
Пусть измотан твой мозг. Пусть промотана даже душа,
Кроме неба, которое светится там, в захолустье...
