ИЗ МАЯ СОРОК ПЯТОГО

Под старость лет почувствовала себя молодой и стройной. Совсем, как тогда в конце мая сорок пятого. Случайно попали с подружками на показ моделей. Оживала тогда Москва, струилась каким-то особенным светом.

Дали девчонкам платья модные примерить. Красота неописуемая.

Ей платье тесновато было, так же как и новенькие с иголочки гимнастёрка и юбка. Животик рос. С каждым днём всё заметнее. Животик рос, а папки не было. Нет, не погиб, упаси Боже. На двадцать лет старше был. К семье вернулся. Две подросшие дочки, да сын, с войны не пришёл.

Плакала, конечно, втайне, ни слова ему не сказала. И о ребёнке будущем тоже. Так и уехал, только «прости» сказал.

Простила, конечно. Рожать к маме за Урал уехала. Батьки не было, ещё в ноябре сорок первого похоронка пришла.

В начале сорок шестого родился крепенький здоровый мальчуган.

Замуж так больше и не вышла. Всю себя сыну посвятила. Да и бабушка тоже.

Умненький мальчишка вырос. В двадцать лет отправился Москву покорять. Слёту в «Бауманку» поступил, закончил, да так и остался в Москве. Женился поздно, только в семьдесят шестом внука ей подарил. Наезжали изредка, на радость бабушке да прабабушке. Прабабка-то ровно в восемьдесят ушла, день в день. И осталась она одна. Не бедствовала: и пенсия была хорошая, и ветераном числилась.

Всё реже становились встречи, но исправно звонили раз в месяц. В восемьдесят седьмом, в аккурат после смерти прабабки, сын заявил, что переезжает с семьёй в Бонн. Престижно, удобно для жизни, хорошая работа. Не перечила – им видней.

Теперь вот внук - профессор в Боннском университете. Важная персона. Пыталась по скайпу общаться, всё ж таки продвинутая бабка. Правнучек, семи лет от роду ни бельмеса по-русски. На немецком лопочет, и хоть голосок детский, а всё чудится ей отрывистая лающая речь немецких солдат…

Достала из шкафа чистенькую, слегка выцветшую гимнастёрку. И юбку к ней. В кармашке букетик высохших маргариток из мая сорок пятого...