О Солженицыне опять

В нашей жизни случаются разные истории: те, о которых мы с удовольствием вспоминаем, и те, которые мы пытаемся забыть, но они, по каким-то причинам, возвращаются. Вот и ко мне навязчиво вернулась история моего знакомства с творчеством Солженицына. Вернулась назойливой дискуссией о «гениальном» писателе.

Тема эта порядком поднадоела и, столкнувшись с ней в очередной раз, я решил попытаться разобраться, в чём тут дело, кто он такой есть А. Солженицын в Советской, Российской и Мировой литературе, и как к нему следует относиться.

Информации в интернете по этому поводу предостаточно и с лёгкостью разобраться в этом вопросе не получилось, слишком много диаметрально противоположного материала, который трудно анализировать. Особенно относительно человеческих качеств Солженицына, но эту сторону я, пожалуй, оставлю, для психологов, психиатров и других специалистов. Попробую поразмышлять о творчестве.

Первое, что бросается в глаза, так это то, что творчеством Солженицына и его героизмом восторгаются диссиденты и узкий круг либералов прозападного толка, чья жизнь в СССР никак не может представляться тяжкой или преследуемой.

А второе - среди современных фанатов Солженицына выделяется молодёжь, которая ничего не знает о том времени и не понимает исторического момента, а также людей среднего возраста не занятых созидательным трудом.

Среди крестьян, рабочих, студентов, инженеров, учёных, классических литераторов и художников, произведения Солженицына мало известны, и фанатов среди них я не встречал, также никогда не слышал позитивных отзывов от фронтовиков и от лагерного люда.

С фронтовиками я поддерживал отношения до 2001 года, а когда отец ушел из жизни, как-то быстро закончили свой жизненный путь его товарищи. С лагерным людом я был знаком с самого детства, поскольку жил в поселении, как тогда говорили, для пораженных в правах. И как большинство моих сверстников из этого поселения, после восьмого класса пошел на работу в лагерь, где и познакомился с творчеством Солженицына задолго до присуждения ему Нобелевской премии.

В лагере была электростанция, которая снабжала электроэнергией зону, поселение и железнодорожную станцию, меня взяли учеником электромонтёра.

Старшим на электростанции был заключённый Кир Фёдорович Маслов, доктор физико-математических наук, ранее преподававший в МФТИ. Человек он был образованный, пользовался уважением мужиков, блатных, и лагерного начальства, что в лагере вообще явление исключительное. Электростанцию обслуживала бригада монтёров и кочегаров, четыре монтёра из заключённых, два из вольнонаёмных и четыре кочегара из заключённых. Заключенные выполняли работу внутри лагеря, а вольнонаёмные в посёлке и на железнодорожной станции. По утрам Кир Фёдорович раздавал наряды на работу и однажды после разнарядки дал мне раскрытый журнал, предложил прочитать рассказ и сказать, что я по этому поводу думаю.

Это был «Один день Ивана Денисовича», напечатанный в лагерном журнале, который назывался, что-то типа «Устьвымлаг». Интересно, что журнал этот распространялся в лагере среди заключённых, а в посёлке почему-то о нём мало кто слышал.

Этим же вечером я начал читать «Один день Ивана Денисовича». Читал долго, больше недели, что-то шел он у меня с большим трудом, хотя в то время я читал много и быстро, перечитал, чуть ли не всю поселковую и лагерную библиотеку. Когда прочитал, честно сказал Киру Фёдоровичу, что рассказ мне не понравился, какой-то он пакостный и непонятно о чём. На что Кир Фёдорович с усмешкой сказал, что скоро этот сказочник в большом почёте окажется и ему даже государственную премию отвалят. Тогда я не понял о чём это он, но как показало время, Кир Фёдорович был прав.

Лагерный мир всегда был непростым, люди туда попадали со всей страны, были те, кто пересекался с Солженицыным, кто знал его лично, и те, кто просто чалились на одной зоне и что-то слышали о нём.

Однако никогда я не слышал от них ничего лояльного в адрес этого писателя и его рассказа, хотя обычно лагерный люд к знатным сидельцам относился уважительно. Но, видно, не тот случай, люди читали, матерились и говорили, что даже самокрутки воняют. Хотя, некоторые моменты, описанные в этой повести-рассказе, по отдельности имели место быть, а вместе получилась такая странная эклектика.

Время шло, я окончил техникум, и служил в Советской Армии, когда однажды замполит с восторгом сообщил, что нашему советскому писателю Солженицыну присудили Нобелевскую премию. К этому времени я забыл и про писателя и про его творчество, хотя и был в теме, что-то писал сам, переписывался с редакторами. Ради интереса поспрашивал старших товарищей, но никто толком ничего не знал, все были очень удивлены, поскольку не было тогда в стране такого великого писателя, были Ч. Айтматов, В. Катаев, К. Булычёв, В. Астафьев, были и другие, но Солженицына не было.

Тем не менее, кто-то упорно стал распространять слухи о том, что Солженицына поддерживает чуть-ли не вся литературная страна. Появились агрессивные фанаты, которые яростно убеждали всех в гениальности Солженицына и задиристо обрывали несогласных. Фанатов было немного, но они прямо лезли из кожи, чтобы их заметили, раздавали «синьки» с блеклыми текстами, организовывали обсуждения. Зачем они это делали, трудно сказать, хотя позже многие их них иммигрировали за границу.

В тоже самое время началась кампания по осуждению Солженицына, которая быстро сошла на нет. Разбирать во всём этом мне тогда не хотелось, было полно других дел, и я просто забыл эту тему.

А тут к столетию Солженицына опять заговорили о его гениальности, опять появились болезненно-злобные фанаты, заголосившие о всемирно известном, но непризнанном в России гениальном писателе, нобелевском лауреате, стали выбивать деньги на памятники. Какая же поддержка была у этих активистов, если они добились того, чтобы Президент, который никак не мог быть поклонником Солженицына, присутствовал на открытии памятника Солженицыну, сказал речь и преклонил колени перед могилой.

И опять у меня возник вопрос, а кто же он такой есть, с чего это вдруг ему оказываются такие почести и поддержка, определённого круга людей явно прозападного толка. Вроде никого не задерживают – езжай себе куда угодно, так нет же, приехали из-за границы и нахрапом, с агрессий требуют всенародного признания лауреата.

Признания за что?

За то, что выклянчил у западных либералов «Нобелевскую премию». В декларации от 8-го октября 1970 года сказано, что Солженицыну присудили Нобелевскую премию «За нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы»

Какую «нравственную силу…», каким это он «…следовал непреложным традициям русской литературы»?

Предательству своей Родины, народа…

И с чего это вдруг такая забота Запада о русской литературе и такое умиление власти?

А причина, просматривается очень даже понятная, шло противостояние великих держав, и вдруг сильно оконфузился Н.С.Хрущёв, спонтанно выступивший на XXII Съезде КПСС с разоблачением культа личности Сталина, чем скомпрометировал себя и страну перед лицом мирового коммунистического движения. Чтобы как-то сгладить конфуз секретариат ЦК стал лихорадочно искать компромат на Сталина. Не найдя ничего эффектного, натолкнулись на записки озлобленного зека, писавшего про ужасы сталинского ГУЛага. Куратор «Л», не вникая в материал, дал зелёный свет на их публикацию, и машина закрутилась. Записки превратились в рассказ, их подредактировали, назвали повестью и под одобрение маститых писателей, не читавших этого произведения, напечатали в «Новом мире». Позже, познакомившись с шедевром, К. Симонов, Ч. Айтматов, М. Шолохов и многие другие публично осудили Солженицына и его творчество.

История эта с проталкиванием нобелевского лауреата в классики весьма странная. Сами продвиженцы не могут ответить на вопрос, а за что же Солженицыну присудили премию. Кто-то с трудом вспоминает названия «Матрёнин ..», «Архипелаг …», «Один день Денисовича», и не могут рассказать о чём там идёт речь, и тогда «волонтёры» обрушивают на вопросителя такой шквал брани, что остаётся только удивляться их толерантности и либерализму. Вообще, среди этих воинствующих фанатов творчества Солженицына я не встречал никого, кто прочитал бы его произведения полностью. Справедливости ради, надо сказать, что читать Солженицына трудно, появляется ощущение, что окунаешься в мерзость.

Так почему же эта тема так назойливо муссируется?

Как писатель, тем более классик, Солженицын за рубежом, кроме политтехнологов, известен единицам, в России он известен более как скандалист. Большинство в России не понимает, за что ему присудили Нобелевскую премию по литературе.

За то, что грязью поливал свою Родину?

За то, что рассказал про ГУЛаг, смешав реалии со своей фантазией? Про замороки ГУЛага знали многие писатели, но на этой теме не зацикливались, обходили стороной.

Боялись!?

Нет!

Просто не хотели копаться в грязном белье истории, не хотели давить на психику людям, прошедшим через все тяготы войны.

А Солженицын захотел, и смог, и смешал всё в кучу и облил трудно смываемой грязью лжи.

И за это его включили в школьную программу, и заставляют детей изучать бредовые «произведения» сокращая классиков?

Похоже, что делается это для того, чтобы полностью отгородить новое поколение от прошлого мира, который был, несмотря на многие прегрешения, добрее, чище, и справедливее нынешнего коррумпированного мира «новых русских». Чтобы люди забыли, что в прошлом было много хорошего, были герои, были подвиги на фронте, были подвиги трудовые, были великие достижения, была радость бытия.

А Солженицын, он конечно не классик литературы, но талантливый публицист фальсификатор и, наверное, родоначальник этого жанра в России.

И в значительной степени именно благодаря ему стирается наша ближняя история, затаптываются наши традиционные ценности и подменяются сверхтолерантными западными.

А нам это надо?!