Журавли.

Над обрывом печальной реки,
Растревожило душу мою.
В небе клином плывут журавли,
Я, опять, у судьбы на краю…

Киноленту событий кручу,
Под прощальную песнь журавлей,
Ничего я уже не хочу,
Кроме счастья в семье у детей…

Мы стареем, и, в этом – беда,
Неминуема вечная ночь.
Я увидела в стае себя,
Но, вернулась, чтоб детям помочь…

У обрыва сижу на краю:
Позади - моей жизни года,
На душе - то, что в сердце храню,
Чем живу - знает, только река.

Первый шаг Ее. Радостный крик.
И, уже, по асфальту – бегом…
Вспоминаю счастливейший миг,
Когда вместе, за ручку – втроем…

Белый бант и портфель за спиной,
Бутерброды, компота бутыль…
Ах, какая была ты смешной!
Моей жизни святейшая быль!

А, теперь, подрастает – своя…
Синеглазая радость – бежит!
Как похожа она на тебя,
Так же, ложкой, по чашке стучит…

Мне, б, им счастья в рюкзак положить,
И, согреть теплой шалью любви,
Ради этого буду я жить,
Не зовите меня, журавли!

Не зовите. Мой час не настал.
У Журавушек, здесь, на земле,
Моей жизненной лампы накал,
Бросит вызов нелегкой судьбе!

Научу, как свободно парить,
Свою силу в их крылья вложу,
Мне до правнуков надо дожить,
Я от пропасти, вновь, ухожу…

Попрощаюсь с печальной рекой,
Прокурлыкаю, вдаль, журавлям:
«Я привязана нитью святой,
Где конец ее тянет к детЯм…»

Видно, старость моя - не беда,
На краю - от накала страстей,
Молодеет, как прежде, душа,
И, становится тело бодрей.

Улетайте, скорей, журавли,
Уноси мои беды, река.
На закате вечерней зари,
Так нужна моей внучке рука…

Она ручки протянет свои,
Спросит: - «Баба, а, где ты была? 
- Там, где клином плывут журавли,
Я не зря свою жизнь прожила…»