Где страх, боясь любви, исчезнет на корню
Поверхности морской, похожей на атла'с на время штиля, в адской круговерти
узнать глазам невмочь и вскоре смерч-калач пронёсся господином душ отцветших…
…Удачливее дня не помню я для нас, чем наше избавление от смерти.
Корабль утонул, и на обломках мачт уверенно спасал Бог уцелевших.
Не смея позабыть наш палубный роман, плевали мы на шторм не от презренья,
а фыркали, давясь, солёною водой, а шторм её припас неисчислимо.
В руках у Бога я, как в ракушке рапан, впервые ощутил уют смиренья.
И пеною морской, как будто бы фатой, тебя шторм украшал неизгладимо.
В надеждах – пустота. По пустоши снуя и всё же в пику шкурному вопросу,
лишь Богу помолясь, поклялся жизнью я, что, где бы ни был сам, тебя не брошу.
Не чудо ли, что мы и живы, и вдвоём отважно отдаёмся жутким гребням!
Для Бога чаша бурь – ничтожный водоём. А нам поверить в нас – поддаться бредням.
Божественна любовь у смерти на краю и сердце не помыслит уж о блуде.
Где страх, боясь любви, исчезнет на корню, там вечна лишь любовь. И будь, что будет!
Зловещий ад небес расплылся, а взамен средь чёрных туч просвет – к финалу бонус.
Нас смерч не одолел – ему вернуться лень. Испытывал он долго на любовь нас.
* * *
Для памяти – кошмар, зато для мифа – том. Нет вечности для мук, для ужаса и шторма.
Беснующийся смерч промчался, как фантом, и сладок поцелуй любви вдали от дома.
И пусть, хоть смерти зов сейчас не просто нов, слиянье-поцелуй интимно-затяжное
продлится дольше всех невзгод, бед и штормов и будет горячей полуденного зноя.
