Глава 19

Предыдущая часть: https://poembook.ru/poem/2147452

________________________________________________________________________

 

В ту ночь заснуть я долго не могла — всё любовалась на спящего Стаса при свете ночника. А потом всё же улеглась на опустевшую Васькину кровать, не позволив себе ни подлечь к своему ненаглядному, ни разбудить его. На утро же проснулась с дикой, пульсирующей головной болью в свои любимые шесть утра, — то ли я не доспала, то ли перемена погоды так подействовала. В любом случае, мне было больше не уснуть, и я поднялась, даже не взглянув на своего гостя.

 

Ритуал моего утра устаканился так давно, что нарушить его я при любом желании не смогла бы, а потому, едва осознав, в каком мире нахожусь, поплелась на кухню. Пора было греть кипяток, заваривать непроглядно-чёрный чай, а затем, влив в себя пару-тройку неплохих таких кружек, по-солдатски принимать душ, одеваться и… включаться в день.

 

Походя пристроив на конфорку электроплиты допотопный чайник, я, пошатываясь, выпала на крыльцо, где меня ждало пасмурное, моросящее, сыроватое, но такое прекрасное летнее утро, что не задержать на нём взгляд хотя бы ненадолго не было никаких сил. Закурив, я присела на порог под «козырьком» и как-то вдруг задумалась и засмотрелась, забыв обо всём на свете.

 

Июнь в наших краях — месяц зелёной, молодой листвы, на фоне которой мгновенно теряется вечная малахитовая зелень окружающих двор вековых сосен. Это месяц ярких цветов — глубоко-фиолетовых с жёлтыми глазками ирисов, бело-розовых и свекольных пионов, алых, белых и палево-оранжевых лилий, коих прямо у выхода из дома сейчас распустилось великое множество и обрамляющего всё это пёстрого разнотравья. Это месяц долгих, тёплых, тихих ливней, сопровождающихся то близкими, то отдалёнными, как сейчас, грозовыми раскатами, месяц великолепных свинцово-белых облачных каскадов да живительных лучей солнца, то и дело рвущихся из-за них во все стороны и стремящихся как можно ласковее расцеловать и погладить этот мир.

 

И ещё, я бы сказала, что для меня июнь — это месяц некоего начала. С его приходом забывается долгая, морозно-сырая и надоедливая зима, а в сердце поселяется бесшабашная и, наверное, глупая надежда на то, что уж в этом-то году в жизни моей свершится нечто такое, что навсегда её перевернёт! И каждый год, каждый-каждый-каждый, уже много лет подряд я всё начинала и начинала в июне, всё ждала и ждала, всё верила и верила, и не успевала оглянуться, как возвращался октябрь, а там и зима не заставляла себя долго ждать.

 

А годы всё шли, словно по спирали уходя уже не вверх, как в юности, а вниз, и ускорялись, ускорялись… Давно отцвели и май, и июнь, и даже жаркий июль остался уже в прошлом, — моя собственная жизнь, если сравнивать её с обычным годом, давно перевалила за середину августа: ещё не старость, но далеко, далеко уже не юность, и как ни крути, неизменно приближается осень.

 

Кто-то скажет: ну что такое тридцать пять лет? Ведь у многих в этом возрасте только-только появляется желание создать семью, остепениться, а ты тут уже о старости задумалась? Нет, товарищи, пардон, у каждого это выглядит и ощущается по-своему, и для меня мой возраст именно таков, как я сказала… Или, может быть, он был таковым? Может, не всё определяется календарными датами и паспортными данными, а зависит больше от событий и наполняющих нашу жизнь людей?.. И может, — ну чем чёрт не шутит? — судьба таки послала этот самый, долгожданный новый шанс, и ко мне вот так внезапно, нежданный и незванный, возвратился июнь?

 

…Будто бы очнувшись, я зашвырнула дотлевший бычок в огород, — ай, Надя, нехорошо так делать! — и вернулась в реальность. Помечтала, поразмышляла, созерцая утренний, как всегда, до жути воодушевляющий пейзаж — и хватит, пора возвращаться на землю. Чайник, скорее всего, скоро закипит, а значит, надо заварить чай… заварить чай… Раньше Васька всегда заваривал, а теперь… теперь, кроме меня самой, больше некому. Но сначала, перед привычным утренним чаепитием следует накормить курочек и кошек, — это ведь тоже неотъемлемая часть моего годами устаканившегося ритуала, моего неизменного круга.

 

Завершив все свои утренние дела во дворе и попутно попав под небольшой, порадовавший и взбодривший меня дождик, я возвратилась в дом, где… признаться честно, мне пришлось тут же на миг замереть от удивления.

 

— Доброе утро, — обалдело поприветствовала я того, кого увидеть здесь уж точно не ожидала — немного помятого по утреннему времени, но вполне здорового и бодрого Стаса.

 

И он не просто сидел и ждал, когда на стол перед ним что-то поставят — нет! Стас, как это делал на протяжение долгих лет Васька, или как периодически я сама, хозяйничал на кухне, — проще говоря, ловко сновал от стола к плите, занимаясь несложной, но такой обыденной ежедневной подготовкой «чайной церемонии». В движениях его я не увидела и тени неловкости, свойственной человеку, за которого всю жизнь кто-то решал бытовые вопросы, да и заспанным мужчина не выглядел — только волосы, видимо, ещё не расчёсанные, были собраны в небрежный пучок, да одежда была вчерашняя — та, в которой он накануне и заснул.

 

— Доброе, — сдержанно улыбнувшись, ответил он на моё приветствие и, закрыв крышкой секунду назад наполненный кипятком заварник, отставил его, отёр руки, не глядя, толкнул, дверь в маленький зал, обернулся и сделал несколько шагов мне навстречу. Пару секунд Стас смотрел мне прямо в глаза, словно оценивая мой настрой, а потом уже без околичностей подошёл вплотную, и властно обняв, коснулся губами губ, хотя и отстранился тут же. За этот краткий миг сердце моё, простите за банальность, остановилось, отдышалось немного и снова пошло. — Присаживайся, всё почти готово, — сообщил мой гость и открыл кухонный шкафчик в поисках чашек.

 

Я ещё немного постояла, одуревшая от всего происходящего, — уж чего-чего, а ТАКОГО «доброго утра» и представить не могла! — плюхнулась таки на табуретку у дальнего от плиты края стола и… постаралась притвориться мышкой.

 

— Ты чего так рано поднялся? — спросила я, старательно не глядя на Стаса. Пофиг мне это было абсолютно, но надо же хоть что-то уже говорить: не молчать же в такой момент, когда собственные мысли с ума сводят! Ну ничего себе, вот откуда это всё вообще?! И куда себя девать прикажете? Я в лучшем случае рассчитывала увидеть на кухне Сашку, но чтоб вот так…

 

— Ну ты ж хотела чая выпить, чтоб голова прошла, — прозвучал ответ на мои мысли. — Кстати, это плохо — каждое утро литрами пить такой крепкий чай, это сродни наркомании. — Сильная рука, однако, аккуратно поставила передо мной кружку, сахарницу, положила маленькую ложечку. Затем Стас присел напротив, и пришлось таки посмотреть на него. — А встал я рано, потому что всегда так рано встаю: ненавижу валяться до обеда — потом весь день невозможно разойтись, — просто сказал он.

 

«Ну надо же, и с чего бы мажору вдруг уродиться жаворонком? А как же после клубного угара отоспаться?» — пронеслось в голове неудержимо насмешливо и недоверчиво.

 

— После клубного угара, коли такой случается, действительно, рано не встанешь: не один же наверняка, да и не для того всё задумывалось, — несколько развязно, с нагловатой ухмылкой того, кто знает, о чём говорит, пояснил Стас. — Да только вот где клубы, а где сейчас я, — он зачерпнул из сахарницы «песка», насыпал в чашку размешал, поднёс напиток к губам, отхлебнул, больше не глядя на меня. — Но я-то ведь тебя колхозницей не называю! Да и как мажор себя, по-моему, не веду… — заметил он, словно обращаясь не ко мне, а размышляя вслух.

 

— Ой… Стас, прости, прости, пожалуйста! — вспыхнув, поспешила извиниться я. Чёрт, ну когда я уже привыкну, что он всё слышит!..

 

Стас отставил кружку, снова поднял на меня глаза, провёл рукой по своим роскошным волосам, попутно сцарапав с них резинку… Ну какие волосы, от зависти помереть можно! Стоит только немного их встряхнуть — и можно даже не расчёсывать! Мне б такие вместо дурацких путающихся кучеряшек, которые всю жизнь тщетно пытаюсь распрямить… Да о чём я, право слово?! Мне вдруг, не смотря на неловкость и неоднозначность ситуации, на кашу в затуманенной голове, захотелось… тоже запустить пальцы в его волосы, — да, вот так! И даже про долгожданный крепкий чай и свою головную боль я напрочь позабыла — так захотелось это сделать: погрузить пальцы в жёсткие прямые пряди, а потом усесться к Стасу на колени, обвить руками мускулистый торс, почувствовать манящий аромат его тела, ощутить на своих губах его настойчивые губы…

 

Стас продолжал молчать, но изменение выражения его глаз не заметить я не могла — как и участившееся в такт дыханию движение грудной клетки под тонкой тканью светло-серой футболки. Да ещё и рука его, выпустив кружку, змеёй поползла по линялой скатерти прямо ко мне…

 

— Ну так и вперёд, никто ведь не запрещает, — проговорил он тихо и глуховато, и я, — была не была! — тоже потянулась рукой к его руке, с трепетом коснулась горячих пальцев, поднялась было на ноги, чтобы осуществить желаемое… Но в этот самый миг дверь в маленький зал, заскрипев, начала открываться.

 

Кто там ещё пробудился в такую рань, было неважно — я метнулась обратно. Любовь, морковь и иже с ними снова пришлось отложить, — ну не в полном же народом доме средь бела дня заниматься этим!

 

Вот тебе, блин, и вопрос времени! И когда уже оно, это время, настанет, кто знает? И как сего момента дождаться?.. Эх, вот и снова вопросы, хоть и иные, чем раньше, но — неразрешимые. Да заколебали они уже!..

 

***

 

 

 

…Обложной дождь, усилившийся часам к девяти и, похоже, даже не собирающийся заканчиваться, подчистую обламывал все мои планы. Получалось так, что огородные дела, будь они хоть срочные, хоть сверхсрочные, теперь откладывались, а в город по делам если и получалось попасть, то нескоро, да ещё и здорово смахивающей на мокрую курицу. А жаль, давно ведь пора смотаться туда: что у меня, что у сына надеть давно нечего, пора прикупить хоть что-нибудь в меру наших скромных возможностей, да и папашины старые часы из ремонта забрать не помешает, а то ведь не успею вовремя — весь мозг проклюёт. Ну и плюс ко всему, на рынок нужно: там, в городе, есть такие места, где продукты намного дешевле, чем в том же Сомово. Тащить, правда, далековато, ну да я же с Сашкой, он бы помог…

 

Вздохнув, я привычно закатала губу: чего ломать голову о том, чего не будет?.. Нет, ну можно, конечно, Стаса попросить, но ведь не обязан же он меня катать по рынкам, да и в город ему, наверное, не стоит…

 

Я начала подниматься из кресла в маленьком зальчике, соображая, чем бы занять себя на сегодня. Нет, ну не валяться же целый день с книжкой! Выходных не так много, нужно дофига чего успеть, а поработать можно и не выходя на улицу под дождь. Домашние мои в такую погоду малоактивны, значит, заставлять их что-то делать нет смысла — пусть занимаются, кто чем хочет, как, собственно, и происходит сейчас, а я пойду, наверное, разбирать шкафы, наводить в них ревизию, — давно пора отобрать нужные вещи от напрочь заброшенных, и сегодня уже нет причины этот не самый интересный процесс откладывать.

 

Но не успела я сделать и шагу в выбранном направлении, как в дверном проёме появился Стас. Я аж отвернулась в первый момент: практически голый, прикрытый лишь обёрнутым вокруг бёдер полотенцем, с мокрыми после душа волосами, он снова смутил меня одним только своим видом. А когда ещё и языком прицокнул, увидев мою реакцию, мне и вовсе захотелось провалиться сквозь землю.

 

— Да хватит уже стрематься и краснеть, как будто семиклассница! Мужика, что ли, голого никогда не видела? — со сварливым раздражением бросил он мне, и пришлось обернуться. — Куда ты там собиралась?

 

— Да… в город бы надо… — промямлила я, краснея. Вот ему делать больше нечего, как мысли мои читать! Ой, ну как же здорово он выглядит!..

 

— Да ты ж язык проглотила, от тебя ж ничего не добьёшься, как тут не читать, — пояснил мужчина. — Одевайся давай и Сашке скажи. Я тоже к себе схожу, соберусь. Через десять минут жду обоих у гаража, — добавил он уже с веранды.

 

Я, словно очнувшись, тут же засеменила следом: ну нифига ж себе, ну вот опять он всё знает и понимает без слов! И почему мне раньше такой не попался? Вот бы я жила!..

 

— Станешь так часто голову ломать — она действительно сломается, — обернувшись, с самодовольной ухмылкой пообещал Стас. Как бы я его своими действиями не смешила, то, что ему лестно моё вот такое недавно возникшее и теперь граничащее с поклонением отношение, не заметить было невозможно. Как и то, что он тоже ждёт не дождётся, когда мы с ним останемся наедине.

 

Чё-о-о-о-орт! Ну почему всё так хорошо!!! Так же не бывает: ну не видела я ничего подобного в жизни никогда!..

 

А Стас всё продолжал стоять на пороге, смотреть на меня, качать головой и улыбаться.

 

— Собирайся, — напомнил он и спустился вниз на одну ступеньку.

 

— Может, тебе хоть фен дать? — запоздало вспомнила я.

 

— А смысл? — он шагнул под ливень. А я всё смотрела вслед и не могла насмотреться.

 

***

 

 

 

Знаете, есть такое или выражение, или понятие — не помню точно: день, который не хочется, чтобы заканчивался. День, который длился бы и длился — так в нём всё хорошо. День, в котором, не смотря ни на какую непогоду, светит, словно солнце, твоё собственное сердце, ощутившее, что такое покой. Или — что такое любовь.

 

Глупости? Возможно. Но самый лучший день таки случился в моей жизни в этот серый и дождливый четверг на излёте июня.

 

Сильный дождь с грозой, перемежающийся время от времени порывами ветра, то немного стихал, то застилал всё сплошной пеленой, но не прекращался ни на минуту, превратив асфальт практически в реку. Однако сегодня он был мне не страшен, — как и автобусы, которых не дождёшься, как и неподъёмные сумки с продуктами, как и другие перипетии и превратности судьбы, которых в присутствии Стаса я словно и не замечала.

 

Как ни странно, всё, что мне нужно было сделать в городе, сделано было: я везде успела, всё купила и, главное, настроение моё к вечеру ничуть не испортилось. Более того — я даже усталости не ощущала и была готова по приезде приготовить ещё кучу кулинарных шедевров!

 

За весь день ни в одном магазине, где я обычно покупаю одежду, нам не встретилось ничего похожего на очередь или что-либо другое, способное вызвать хотя бы намёк на негатив. А уж по продуктовому рынку я вовсе шла королевой: только заказывала и расплачивалась, а Сашка и Стас укладывали и таскали поклажу. Только вот и сюрприз меня меня под конец подкараулил: когда всё было закуплено и загружено в багажник «девятки», мои мужчины предложили перекусить в Макдональдсе.

 

Ярая противница подобных заведений, да ещё и привычная к жёсткой экономии, я буквально взвилась, услышав их предложение.

 

— С ума сошли: там дорого! Да ещё и такая хрень в меню, что жрать невозможно!

 

— Ну ма-ам! — включил Сашка капризного ребёнка.

 

— Нет, даже не думайте! — рявкнула я в ответ.

 

— Мы есть хотим! — продолжал ныть сын.

 

— Нет!

 

— Да прекрати ты упрямиться! — включился в разговор Стас, — что ж, теперь с голоду умереть? — он без тени улыбки глянул мне в глаза, и тут я снова, как и накануне, всё поняла. Похоже, вчерашнее таки не прошло для него даром, и теперь требовалось восстановить потерянные силы — кстати, на вытаскивание моего же брата они были потрачены! К тому же я, дура такая влюблённая, за целый день и не вспомнила, что другие-то, в отличие от меня, кушать хотят, а время, на минуточку, перевалило за половину шестого вечера.

 

— Ладно, — продолжая хмуриться, сдалась я, — пойдёмте в ваш Макдональдс. Но только заказывайте немного и чего-нибудь не очень дорогого, а то какой смысл тогда в нашей поездке?

 

— Смысл в том, чтоб тебе не киснуть дома в выходной день, — бросил Стас, уже заруливая на парковку.

 

— А деньги? — спросила я.

 

— А деньги — это всего лишь деньги.

 

Естественно, стесняться в вожделенной забегаловке американского разлива никто не стал: заказано было всё, чего душа пожелала, и в итоге сэкономленное было успешно оставлено в стенах сего достойного заведения. И как я ни уговаривала Сашку и Стаса, как ни обещала, что дома я приготовлю всё вкусно и быстро и что это намного полезнее истекающих соусами гамбургеров и насмерть зажаренных наггетсов, слушать меня никто не собирался: Стас привычно выбирал, чего повкуснее, а мелкий от него не отставал. В итоге и я сдалась: заказала себе молочный коктейль, — не буду же я сидеть без ничего как дура, когда мои спутники едят от пуза!

 

Странно было то, что я почти не жалела: ни денег (ещё заработаю!) мне было не жалко, ни потраченного времени, за которое уже могла бы приготовить неплохой обед на всех, — ничего! Мне было как-то хорошо и спокойно, — может быть, от того, что никто не выедал мне мозг, тыкая в каждый проглоченный кусок, в каждую цену и в каждое сказанное мной слово. Да-а, а голову-то я себе ломала только по привычке! Это с Васей выходить в люди мне было стрёмно: оденется вечно как чмо, бузит на каждом шагу, всё ему не так, и ни себе, ни людям развлечься не даёт. А со Стасом всё было по-другому, и потому, наверное, настроение становилось всё лучше и лучше. И не смотря ни на потраченные лишние деньги, ни на лужи и пробки на дорогах, по которым мы добирались потом домой, ни о чём плохом не думалось, — а я-то уже считала, что эти мысли навсегда в меня въелись и их не вывести! Теперь же буквально была счастлива.

 

Однако зудеть порой для порядку я не забывала: пусть не думают, что так будет всегда, особенно сынуля!

 

— Вот зачем столько потратили? — повторяла я по дороге, — сейчас приеду, ужин приготовлю — и кто жрать это будет?

 

Сашка, словно чуя моё истинное настроение, молчал и лишь хитренько улыбался, — сколько раз оборачивалась, столько раз видела это. Что ж, парень у меня не дурак растёт, не диво, что всё углядел и правильно понял.

 

Аморально ли я поступаю, так открыто флиртуя на глазах у ребёнка? Возможно. Но ничего не могу поделать с собой, да и со Стасом, похоже, у нас намечается нечто большее, чем просто пара-тройка горячих, ни к чему не обязывающих ночей.

 

Стоп! Стоп, стоп! Успокойся, Надя! Ничего такого сказано ещё не было, так чего размечталась-то так?.. А, пофиг! Мечтать я всегда любила.

 

— Больше чтоб в эти забегаловки меня даже не зазывали! — предупредила я своих мужчин, прервав полёт собственной фантазии о таком прекрасном совместном будущем со Стасом и насильно возвращая себя в реальный мир.

 

— Да успокойся ты уже и забудь, — велел мне Стас, вглядываясь в занавешенную дождём дорогу, и я таки про себя согласилась, что он прав и тоже уставилась вперёд.

 

Лобовое стекло машины так заливало потоками дождя, что дворники, работая без единой остановки, едва справлялись, но мне отчего-то было нестрашно: уверенность, что руль в надёжных руках, и на мгновение меня не покидала. Вот, наверное, так же, как сейчас, следует довериться этому человеку и во всём остальном.

 

— Кстати, — проговорил Стас, заворачивая на посёлок, — правильно мы с Сашкой поужинали: некогда тебе будет сейчас готовить.

 

Я только лишь хотела спросить почему, да не успела: мы как раз доехали до ворот, и в сгустившихся из-за непогоды сумерках я увидела чуть в стороне от своего двора показавшуюся смутно знакомой машину — серебристый «ниссан тиана»…

 

Увидела — и потеряла дар речи.

 

— Пошли домой, Санёк. Бери пакеты — и пошли, — велел моему сыну Стас, пока я, не отрываясь и слегка привстав, пялилась на такую знакомую машину с таким знакомым номером, заново переживая события, при которых пришлось увидеть её в последний раз…

 

— А мама? — не понял Стаса Сашка.

 

— А маме тут… пообщаться надо, — изрёк мужчина. — Вот и то, о чём я говорил. То, чего ты и представить не могла, случившееся после двух поворотов, — негромко добавил он у меня над ухом.

 

— Я не пойду! — тут же упёрлась я, осев на сидение и скрестив на груди руки.

 

— Да не упрямься ты как баран! — нажал Стас. — Она ведь сама приехала.

 

— Ты считаешь, стоит поговорить? — спросила я, слегка повернув к нему голову. Эх… как же давно я ни с кем не советовалась! И, кстати, Васька бы наверняка предложил гнать вечернюю гостью взашей.

 

Проводив взглядом уже выскочившего под дождь и направляющегося к багажнику Сашку, Стас всё же позволил себе комментарий:

 

— Васька твой — завистливый и жадный мужик, обиженный куркуль, которого успели кинуть до того, как кинул он сам. А у меня позиция другая, никак не заинтересованная и вполне нейтральная. — он помолчал, словно гипнотизируя меня. — Я уверен, что вам с сестрой есть, что сказать друг другу, так что, иди и пообщайся с ней. — добавил он, кивнув головой в сторону пафосной иномарки, а затем легонько провёл рукой по моим волосам, вызвав непроизвольные мурашки, и, наконец, открыл свою дверцу. — Ну хотя бы выслушай её! — посоветовал он напоследок.

 

Я, занятая дилеммой, стоит говорить или нет, осталась в машине. Честно говоря, не представляла, что буду говорить, как начинать, и нахрена мне это всё вообще, но как только Стас и Сашка скрылись во дворе, таща одновременно все наши покупки, дверца «ниссана» отворилась, и я увидела её…

 

За четыре года, что мы не виделись, она практически не изменилась. Конечно, после всего случившегося я и не думала интересоваться, что там и как, но краем уха слышала от общих знакомых, что пару лет назад моя сестра родила дочь, и теперь детей у неё двое. Надо же, и ведь не поправилась, не подурнела!

 

Помнится, в тот день, когда мы разбежались на столько лет, она выглядела почти так же, как сейчас: чёрные узкие брюки, чёрная водолазка, бейсболка, короткий чёрный хвостик, торчащий из-под неё… Вот только тогда она села в машину, хлопнула дверью и, взрыв песок, умчалась прочь. Сейчас же скромно стояла под зонтиком и ждала… Чего? Меня?..

 

Зачем?

 

Вздохнув, я тоже толкнула дверцу «девятки» и вышла под дождь. Неслышно усмехнулась: прямо «стрела» какая-то получается… Прямо как в фильмах о мафии. Как будто главы двух «семей» встретились для разговора и принятия решения, что делать дальше, и встретились в лесу, подальше от города, чтоб если что…

 

— Ну, привет, что ли? — произнесла я со смесью горечи и безразличия, облокотившись о машину и скрестив руки на груди: не подходи — скала! Кремень!!!

 

— Надька… — выдохнула она, — Надька, прости!.. Прости меня, я дура! — и, отшвырнув зонт, бросилась ко мне.

__________________________________________________________________________

Следующая часть: https://poembook.ru/poem/2153481-glava-20