Картина с последним куплетом
1.
Только потому, что действие предпочитаю бездействию. В этой игре, которую мы ведем, выиграть нельзя. Одни неудачи лучше других — вот и все.
Джордж Оруэлл "1984"
Он был похож на себя прежнего, но это был другой человек.
Джордж Оруэлл "1984"
Серый дом, облитый маслом,
на этаже мужчина за столом,
он смотрит через мутное стекло
туда, где солнце только что светило,
но тут же скрылось средь свинцовых туч.
В двери легонько повернулся ключ,
герой наш вышел в коридор
и тихим шагом, словно вор
приблизился к двери соседа,
что день назад наговорился бреда,
какого здесь не знали никогда
и тут же сообщили ведомо куда.
В их мире, где везде разруха,
как вам расскажет каждая старуха,
нет радости, любви и доброты,
здесь без вопросов сразу же идут на вы,
чуть только будет повод вас казнить -
чуть зазеваетесь и вам отрежут нить.
Правительство же гордо смотрит вниз,
где бродит поколение таких тупиц,
что ради целей удушить готовы,
не высказав при этом даже слова.
А те, кто слаб, записку унесут,
и тут уж власти будут тут как тут.
Природа погибает, здесь серо и уныло,
а грязь не смоет с неба даже мыло,
там едкий дым заводов, копоть фабрик,
и человек средь них лишь маленький кораблик
идет по кругу, в черной, будто смоль, воде,
а если духом он силен, то сохнет на скале,
оставленный один в глухой пустыне,
пытаясь показать все щели в грязном мире,
что родиной тут все зовут.
А почему? Да так велел им кнут
в руках властителей закона.
Народ робел, ослаб, не помогла ему икона.
Такой вот мир, без цвета ярких радуг,
где страшный враг твой самый близкий друг,
где ты живешь под слежкой из теней
и весь дрожишь, как на калине воробей,
пытаясь пережить смертельный холод, ночь
и громко стонешь, силясь превозмочь
давленье нагнетающей системы,
пытаясь оборвать с контактов клеммы,
что управляют каждым нашим шагом,
и жизнь твоя, являясь сущим адом
окончится намного раньше, чем хотелось,
но что поделать? Нужна нам смелость.
2.
В ужасно грязной комнате,
где обои слились со стеной,
одинокий мужчина сидел в холоде,
к шершавому камню прижавшись щекой.
А соседняя комната
(в ней поселен был странный чудак)
была криком веселым заполнена,
криком того, кто чему-то был рад.
Сей город не знал подобного крика,
и люди примкнули ушами к дверям,
напуганы все, как от волчьего рыка,
мужчина решился сообщить все властям.
Молод он был, хоть с виду лет сорок,
седой висок сидел в волосах,
и несколько суток терзал его голод,
часто вставал бедняга в слезах.
Следил он за парнем не первый уж месяц,
старался поймать с поличным его.
"Он нарушитель, сообщу - там повесят,
а мне хоть монетку подкинут всего"
Адрес сказал в телефонную трубку
и ждать остался в погонах зверей.
Увы, не допустят такому поступку
уйти за пределы облезлых дверей.
Быстро пришли блюстители власти
и в комнату как сквозь стену зашли.
Разинулись мигом зловонные пасти,
и парень пропал, растворился в пыли.
Квартира пуста, в ней перо и бумага,
горы книг и газета в углу.
Не успел спрятать все сосед-бедолага,
все записи тут же предали огню.
3.
Дом и квартира затихли мгновенно,
все молча закрылись в своих крепостях.
И каждый давно дожидался, наверное,
кто первый зашепчет речь о властях.
Когда-то давно жилось в разы лучше,
никто никогда не боялся властей.
А те, кто теперь не решился быть тише,
оставил в подвалах кусочки костей.
И так, кто-то вновь донесет на соседа
дрожащей рукой уберет телефон,
теперь не осталось ни единого следа,
доносчиком вырос точно не он.
И после второго прихода зверей
придет тишина в глубины теней.
Мужчина от мыслей очнулся нескоро,
встряхнул головой и собрался идти,
но тут он заметил знакомое слово
на желтом листке и сбился с пути,
забитом давно еще в память ребенка,
когда заучил он сотни табу.
и школа явила на свет сатаненка,
который друзей оставил в гробу,
добился себе высокого ранга,
чтоб не тесниться с грязью в хлеву,
он, с напором всесильного танка,
ад поменял на кошмар наяву.
И теперь от клочка пошатнулась система -
мужчина держался на грани измены.
Сосед, что кричал всегда без умолки,
исчез навсегда (и уже не придет),
свои мысли сложил на книжные полки.
-Он не псих, не бунтарь и не идиот,
он просто писал, что сердце терзало,
лечил свою душу, как только был мог.
Отчаяние накрывало стеною, как валом,
он гнал из себя чернеющий смог.
Услышав стук в дверь, поспешил уничтожить
обрывки листов, что заполнили полку,
и только успел он на пол их сложить,
взглянув еще раз, открыл зажигалку.
Но тонкий листок пережил катастрофу,
ушел от огня, оставив голгофу.
Мужчина шагнул в квартиру пустую,
и облако пепла поднялось от шагов.
Схватил он с пола бумажку такую,
что вверх подлетела от черных сапог.
А то, что написано от края до края -
боль и страдания того, кто любил.
-и он все писал, опаски не зная,
не зная того, что себя погубил.
"Вечно теперь я помню те руки,
Что нежно держали крепкие плечи.
Всегда теперь помню адские муки,
Что приходили к концу нашей встречи" -
Гласила бумага, что в огне не сгорела,
ее скомкали быстро, сохранили для дела.
4.
Вернувшись в квартиру пустую,
он, бросив листок на стол,
поставил сверху лампу ночную.
Подальше от стола отошел
и, найдя руками кровать,
сел, ощутив короткий укол.
Это ручка была, что хотела писать,
выводя слова на бумаге,
писать о том, что запретила печать
разобраться звала в бедолаге,
почему же тот нарушил табу
перед тем, как сгинуть во мраке.
Герой наш боялся накликать беду
и, откинувши мысли назад,
упал на кровать в горячем бреду.
5.
Звонком пробил сознание будильник,
мужчина вернул на место светильник;
бумажка слетела с пылью на стул,
будто ветер легонько подул.
И он позабыл то, о чем думал,
пропал молодецкий горячий запал.
Все мысли кристальны, коль можно так думать,
здесь грязь чистотой привыкли считать.
Хоть ноги ходили и крепко стояли,
мужчина замер в собственном зале,
решаясь ожить не одну уж минуту,
он внутри разорвался, подобно салюту.
Он не заболел, не знал что такое
с его головой - ощущение плохое.
Мозг зазвенел, герой не без муки
Услышал в дали знакомые звуки.
Сирена кричала - звала на работу,
что ждет всех и вся в любую погоду.
И люди же шли ломать свои спины,
здесь каждый дарил государству все силы.
6.
Герой наш работал в тюрьме на скале,
куда слали тех, кто позволил себе
нарушить догмы и встать из тени,
держась за чувства, что жили внутри.
Там сотни тех, как недавний писатель,
тот самый безумный тайный искатель,
что мысли свои изложил на бумаге
и был арестован за подозрение в тяге
к чувству, что люди любовью зовут.
Он тихо сидел в своей маленькой комнате,
дрожа постоянно в пробирающем холоде,
газету листал, наклонившись на стол.
Тут дверь отворилась, и коллега зашел.
-Устал я. Иди, теперь твоя смена.
Дай мне минуту побыть манекеном.
Мужчина вздохнул и вышел наружу,
встретив лицом ту жгучую стужу,
что пленникам в наказание была.
Без света в длинных коридорах
мужчина следил за сидящими в норах,
за грязной клеткой, цвета стали,
людьми, что век уже не спали.
Он ходил и стучал по длинным решеткам,
чтобы дать сухим голодающим глоткам,
хоть маленький повод выпустить гнев
на тех, кто закрыл их в каменный хлев,
но молча глаза их проводили охрану.
Они герою напомнили тех,
кто бросил свободу, бросил успех,
присягу принес всем тем, кто на троне,
забыв, что такое оказаться на воле.
Они на героя были похожи,
и мысли об этом, морозом по коже,
дошли до него, раскалив добела.
-Обычному жителю глухая тюрьма
давно в голове возведена
религией, силой и воспитанием.
7.
И мир изменился, покрылся грязью,
вспенил свою горячую спесь.
Стены покрыты липкою вязью,
будто на теле кровавый разрез.
Герой рассмотрел, что было скрыто
от глаз народа, что видеть хотел.
Он рассмотрел, как сильно промыто
сознание людей (белесо, как мел).
Он понял то, как сильно солгали
все те, кто сидел на верхушке цепи.
Страну посадили в деревянные сани
и бросили так, чтоб уже не спасти.
-И почему же никто не заметил
всю эту грязь и ужас во тьме?
Всем наплевать на десятки отметин,
что стигматой достались нашей стране.
Мужчина вернулся в пустую квартиру,
в густой тишине упал на диван.
Он больше не верит этому миру,
он больше не верит лживым властям.
И тут на глаза попалась бумага,
на стуле лежащая в пятне фонаря.
А грудь тут пронзила острая шпага,
мужчина корил за это себя.
Корил лишь за то, что себе он оставил
тот жалкий клочок с красивым письмом.
Нарочно себя он буквально заставил
пойти против всех и стать подлецом.
Герой второй раз прочитал мелкий почерк
И вновь изменился в сером лице.
Его терзали несколько точек,
Что молча кричали, сидя в конце.
8.
-Сосед неспроста не спал по ночам,
не давал смыкаться сонным очам.
Он явно кому-то признавался в любви
на бумаге, что на полке лежала в пыли.
Кричал от радости, закончив работу,
кружил по квартире, скинув зевоту.
Мечтал той единственной строчки прочесть,
но стих завершенный свершил свою месть.
И месть лишь за то, что явилось оно
в тот мир, где искусство, как с ядом вино.
Ну что ж, я закончу работу за парня,
отравится чувствами чертова псарня.
9.
Герой под покровом седой ночи,
решился добиться того, чего хочет,
он тайно пробрался в квартиру безумца,
(ему еле хватило энергии духа),
и дверь за собой тихонько закрыл,
обезопасив собственный тыл.
Он начал рыться на заваленных полках,
ловя мертвые взгляды в деревянных иконках.
Там фото семьи в черно-белых тонах,
что вызвало ужас, вызвало страх.
Мужчина с картинки давно уж казнен -
десятки грехов остались при нем.
Он много писал, вознося человека,
писал лишь о том, что к окончанию века
Все люди, склоняясь, потратят те силы,
что держали их от паденья в могилы.
Вот только другие решили иначе,
и даже вдова по мужчине не плачет.
Другое же фото оказалось иным,
без грустных людей со взглядом пустым.
Там милая девушка с большими глазами,
такое лицо, проходя пред войсками,
вернуло бы всем воюющим разум,
и любая война закончилась б сразу.
-Я должен найти молодую девчонку,
донести до нее сию бумажонку,
сказать, как парень ее сильно любил
и что написал пред явленьем верзил.
И с этою мыслью мужчина шагнул,
а ветер пепел по полу раздул.
10.
Солнца не было на улице мрачной,
лишь серые тучи, да холод толпы,
где каждый желал б оступиться с тропы,
идущей по жизни ужасно не злачной.
Но вряд ли они способны на это,
бояться всегда свернуть не туда,
считая, что путь выбирала судьба,
наложив на них холодное вето.
Дымка морозная шла ото всех,
И будто бы пар витал в воздухе.
Вы будьте уверены, каждый был в розыске
И каждый за маленький грех.
Система простила людей нечастивых,
Поправила мысли, подправив столпы,
Отправила их прямо в центр толпы,
Людскому течению спины подставив.
11.
-Скажите, как ее найти,
и на какие встать пути?
Мужчина, бегая с картинкой,
пытался ею, как визиткой,
прохожих память оживить,
чтобы найти клубок и нить,
которая вела туда,
где девушка ждала письма.
-Простите, не видал такую,
где вы нашли таку больную?
Ему сказал мужчина в сером
и волосами - желтым сеном.
-Забудь ее и не ищи,
тебе ее здесь не найти.
Иди домой и сядь в углу,
иначе боли лишь дадут.
И тут герой опешил сильно,
осел он вниз и слился с пылью.
А солнца луч помог ему
и отогнал сию беду.
Картину женщина узнала,
отбросив тяжесть одеяла,
что придавил героя так,
что встать нельзя совсем никак.
12.
Теперь мужчина знает адрес,
он знает путь и видит свет,
его поднятый кверху палец
введет войну на много лет.
По грязным улицам столицы,
через проходы меж домов,
где прячутся за шторы лица
всех тех, кто каждый миг готов
поймать тебя в неверном шаге,
схватив рукою за пиджак,
оставив тело тонкой шпаге,
да так, что выжить уж никак.
И каждый грязный переулок
казался хуже, чем ножи,
сметенные с разбитых полок,
вонзенные в живот в тиши.
А окна, черными холстами,
смотрели страшно с высока,
и, кажется, из той вуали
тянется вперед рука.
Забор холодный без калитки,
трава, проросшая в углу.
Скамейка, женщина и нитки,
клубок, отброшенный коту.
Прохладный ветер, люк открытый,
и шум толпы угас давно,
пустой подъезд, давно забытый,
но в нем живет еще тепло.
В пыли шагают два ботинка,
мужчина прихромал к двери
и дернул ручку, цвета цинка.
-Она открыта, черт дери!
13.
В комнате чисто, окна закрыты,
и, кажется, здесь все тайны сокрыты,
здесь сотни бумаг со стихами и прозой,
что она бережет, как Принц свою Розу.
Страх только в том, что здесь кто-то был,
кто не умерил собственный пыл,
своим кулаком разбил зеркала.
-"Где же девчонка, не ушла же куда"
Шаг за шагом, следя за углами,
где тонны бумаг, голубыми китами,
всплывали на каждой маленькой полке,
да даже на стенах, вися на иголке.
И лишь тишина давила нещадно,
а мужчина не видел, что ему крайне важно,
он не видел хозяйку, что пугало весьма,
и, кажется, где-то протекает вода.
Тут дверь открылась в белую ванную,
и картина предстала более странная:
девчушка лежала, смотря в потолок,
ее сюда, как мешок, приволок
неизвестный убийца, принесший ей боль,
пролив горячую девушки кровь.
Мужчина застыл, ослабла рука,
и бумажка молча на кафель легла.
14.
-Как жаль, я не успел
Оставить линию, как мел
На черном полотне завесы,
Где спрятались толпою бесы,
Не сделал черновой набросок,
А лишь подкинул сухих досок
Под платье, будто камня твердь,
То самое, что носит Смерть.
15.
И снова грязные стены,
и толстые вспухшие вены,
как трубы холодного города,
и выстрел где-то без повода.
Одиноки вокруг пороги,
мужчина идет, у него стынут ноги,
он не знает, что делать дальше,
мысли вязнут, подобно каше,
руки висят, как плети,
их тихо шевелит ветер,
лицо бледнее неба,
походка слаба и нелепа.
И кажется, что шпионы,
как цветы раскрыли бутоны,
что везде в темноте глаза
устремляют взор в никуда,
как только заметит мужчина
блеск от ножа гильотины.
16.
"Они уже знают, что я творю,
Девчонка убила сохранность мою,
Теперь я преступник, сотни законов
Кинут мне повод для стонов.
Выбора нет, пойду в лобовую,
Только живым не выйду из боя,
Просто останусь пятном на паркете,
Выйду из боя в черном пакете.
Все же так просто, лишнего в урну,
Он много знает, даже про дуру,
Значит все просто, лишку отрежем,
Тихо замнем и будет, как прежде"
17.
Шаг за шагом двигаясь вперед,
думая о произошедшем,
будто ступая на тоненький лед,
скорбя об ушедшей,
он одиноко пришел на мост
и свесил ноги,
ему показалось, что принял он пост,
уйдя с дороги.
внизу река спеша текла,
волну вздымая,
в ней отражались, летя, облака,
у берега тая.
Волна поднималась от ветра порывов,
и пена шипела,
-Сей мир не избавить от черных нарывов,
не уйти мне из плена.
И мир потечет, подобно реке,
погасятся волны,
забудется стих, утонет в вине,
исчезнут все стоны.
Я камнем встречусь с холодной водой,
без отраженья,
уйду навсегда, оставив пустой
и без спасенья
свою серую жизнь, память и боль,
запрятав в квартире,
только, о Город, уйти мне позволь,
не держи в этом мире!
Мужчина поднялся, взглянул на дома,
что ввысь протянулись,
и тут-то стоны, шум и вода
в один звук обернулись.
18.
-Как много в мире сору!
Куда мы все идем?
Удобрить эту гору,
став ее углем?
Разбиться вдрызг о камни,
шагнув ногой с моста?
Ох, знали бы все сами,
не шла б на нас коса.
Вот думали бы люди
И правили б собой.
А так мы все на блюде
под властью, под стеной.
И мыслили бы сами,
не верили вранью,
а так нас разбросали,
как завтрак воронью.
Мужчина обернулся
и взялся за перила,
спокойно плюнул в пропасть,
пока в нем были силы.
Ведь чувствовал он что-то,
как будто смерч нагрянет,
подобно Камелоту
он этот мир оставит.
19.
В ужасно грязной комнате,
где обои слились со стеной,
мужчина одиноко сидел в комнате,
к шершавому камню прижавшись щекой.
Он тихо сидел, не моргая глазами
и, кажется, грудь совсем не вздымал.
Открыто окно, и тюль парусами
его слабую руку слегка задевал.
Кровать вся в бумагах молча стояла,
стол, весь в чернилах, с листочками спал,
в дверь постучали, но ручка держала
зверей в коридоре, их адский напалм.
В глухой тишине открылся замок,
зловещие пасти оскалили зубы,
кто-то из них огнемет приволок,
и в улыбке застыли черные губы.
Мужчина не дрогнул, так и сидел,
пришельцы плечо его тронули смело.
-Черт его взял, как он посмел?!
И на пол упало мертвое тело.
Эпилог
Шум города не замер даже на секунду,
отбросив нашего героя прямо в урну,
его никто не вспомнит, не помянет,
но где-то далеко он снова встанет,
или не он, но все же вскинет флаг,
сожмет до крови свой стальной кулак
и нанесет второй удар в махину,
а после лишь подставит свою спину
под ногу вслед идущего за ним.
И это будет новый вбитый клин.
Но сможет ли сменить течение реки
булыжник из слабеющей руки?
