Призвание Часть I Глава 6

Ночь прошла, прошла усталость;

Вялости чуть-чуть – лишь малость

От вчерашней подготовки;

Не приемлет ретировки

Ветрин наш, девизом жил:

Пришел, увидел, победил!

 

«Хладный душ приму и стану

Я бодрей, улыбкой вянуть

Не хочу, скажу точней:

Жизнь прекрасна, веселей,

Если первую улыбку,

Не считая за ошибку,

Подарю себе, вещая:

Жизнь красна!»… И мысль благая,

Зародившись, пробуждает –

Митю к жизни возвращает.

 

Перед зеркалом красуясь,

И в ответах тренируясь,

Гладко выбрился, оделся;

И пиджак к лицу смотрелся

Мастера Анри Боте –

Он искусен в красоте –

Выполнил работу смело

И уважил – знает дело.

 

Ветрин в дверь… И город снежный,

Видом важный и безбрежный,

С деловою суетой,

Его кутает собой.

Митя мой к тому привык

И душой давно проник

Он к красавице Москве;

Пел во внутренней хвале:

«По душе мне, милый град,

Твой заснеженный наряд –

Радует мне очи, сердце!

Ты любому люду дверцы

Отворишь, – гостеприимна!

Хоть на первый взгляд наивна:

Не сломил брат басурманин,

Ни монгол и ни татарин;

Бил француз и немец бил,

Но тебя не покорил!

Ты стоишь неколебима,

Верой в Господа хранима,

И двуглавый твой орел

Крылья в небе распростер

Над землей великорусской –

Ей тропой идти не узкой.

И Петровский триколор

Стяг украсил; и убор

Над главой двуглавой вьется

И Имперскою зовется

Он Короною России.

Нет, не снять! Языки злые,

Как бы вместе ни старались,

Лишь «с носами» оставались.

Ты, России сердце знай,

Недругов не подпускай!

Я с любовию безмерной

Буду сыном тебе верным,

Послужу своей Отчизне,

Сделаю пусть мало в жизни,

Но любовь в груди я сохраню

И в сердцах других воспламеню!

Ты, Москва моя, золотокупалая,

Вся в снегу укутана, мудроглавая,

Радостью своей меня согрей

И к другим теплом не оскудей!»

 

В своих думах по дороге,

Мыслями весь в монологе,

Шел мой Ветрин по бульвару,

Выбросив свою сигару,

Семимильными шагами –

Снег хрустит под сапогами,

В МГУ… В душе тревога:

«Нет пути мне отступного,

Но не сдамся, буду биться

Насмерть, только б не разбиться

О гранит науки крепкий.

Ничего, я парень цепкий,

Устою, не оробею,

Сдам экзамен – я сумею!»

 

Как дошел и не заметил

В институт; уже приметил

Сокурсников улыбку злую –

Зубоскалят напрямую.

«Пусть немного поглумятся,

Проще буду я казаться

В их глазах, пробьет мой час,

Посмотрю тогда на вас!

Впрочем, что мне? Все равно,

В небе всё предрешено!

Главное – экзамен сдать,

После будем рассуждать» –

Пронеслось в его главе…

Много думал о судьбе

И о вечной о борьбе,

Но чаще вскользь, казалось мне.

 

Зашел в просторный кабинет

И молча вытянул билет.

На Митю свой вперяя взгляд,

Профессор ищет результат

В лице его… Но где же страх?

Подумал: «Этот мальчик, ах,

Как горд, и страх мне свой не кажет,

Ну что ж, посмотрим, что расскажет!»

 

Вопрос коснулся, рад премного,

Хоть не планирования финансового,

Но всем любимого труда,

Где в управление нужда:

Все просчитать, пересмотреть,

Враз запланировать; суметь

Задачи, функции понять,

Структуру управленья знать.

Нелегок труд, да нет такого,

И в каждом зиждется основа,

Начало на простом стоит –

Старанье, труд – твой дух скрепит.

Итак, тема звучит в начале:

«Планирование потребности в персонале».

Слегка почесывая нос,

Он прочитал затем вопрос:

«Задачи плана по труду и персоналу».

Нет места ныне лежебоке и бахвалу,

И производству нужен трудоголик,

Конечно, если он не алкоголик;

Созданье трудового коллектива,

Чтоб и была в дальнейшем перспектива

На повышенье, рост квалификации

И улучшение труда организации;

Благоприятные повысить всем условия

Труда и отдыха, и нет здесь недомолвия,

Чтоб не испытывалась антипатия

Между сотрудниками предприятия;

И стимулированья поднять рост,

Производительность труда и качества прирост;

И каждый раз производить ротацию,

На содержанье персонала средств оптимизацию.

Процесс планированья труда является основой

Тактического плана в жизни новой…

Я не хочу ответом утомлять,

Чтоб более нам здесь не заскучать,

Лишь об одном скажу, обмолвлюсь –

Экзамен сдан! На том условлюсь

Не отвлекать вас на пустое,

А к мыслям, к сути – в основное.

 

– Что ж, удивлен тобой немного…

Вам стоило труда большого

Все выучить от «а» до «я»! –

Сказал профессор, не язвя. –

И более скажу: доволен Вами!

За книгами сидели вечерами?

Заслуженно в зачетке ставлю пять,

Надеюсь, далее порадуешь опять!

Что мой предмет прогуливал – я знаю,

Но в том тебя ничуть не упрекаю,

Хоть может это не прилично,

Ты знаешь сам о том отлично.

Пусть в глазах я ваших консерватор,

Но бываю также и новатор!

Впредь в порядке исключенья,

Вам свободно посещенье

Разрешу на мой предмет,

Сохраним этот секрет!

Видел Вас я пару раз,

От моих не скрылись глаз;

И на Вас имею мненье,

Вижу в Вас способность, рвенье…

Да раденья маловато –

Жизнь младая бесновата;

В нашем извращенном веке,

В шумном ритме, злостном беге,

В суете себя не видя,

В будущность глядим мы, сидя

За обеденным столом –

Сим довольны житием! –

Ладонью хлопнув по столу,

В каком-то ревностном пылу

Преподаватель речь повел;

Во взгляде Митином прочел,

Что тот его не понимает,

Из вежливости лишь кивает. –

О, я смутил Вас и отвлекся,

Ведь сам себе я в том зарекся,

В философски размышленья

Не впадать – сие ученье

Расточает твердый ум.

Грек Платон – тяжелодум

Прав, сказав о государстве:

Только в идеальном царстве

Всё стоит на своем месте.

Я б добавил: только вместе

Сможем царство воссоздать;

В книге каждый написать

Мог бы али вслух сказать!

Всё, оставим, я иное!..

За дверьми осталось двое?

Пусть немного подождут,

Полагаю, не уйдут. –

Профессор с куцей бородой

И поредевшей головой,

Картавя «р» спросил враспев,

В упор на Митю поглядев. –

Мне известно – Вы с Ямала!

Как живет народ там малый?

Край богат – с вами «Газпром»!

Впрочем, снова не о том…

Митя! Ваш отец – владелец,

Слышал я, большой умелец –

Типографию открыл,

Книжну кажется, забыл?!

– Так и есть, – ответил Митя,

Пред профессором всё сидя,

От вопроса чуть привстав…

И румянец по щекам, заиграв,

Прошел небыстро.

Мысль искрой в главе немглистой

Пронеслась, он вновь присел,

В вопросе том червя узрел, –

Да, мой отец давно владеет

Той типографией, умеет

Он заправлять там все дела,

Работать любит, как пчела.

– О, то похвально, между прочим,

Труд украшает, даже очень!

Трудом я многое постиг

И написал с десяток книг, –

Сказав, экзаменатор вновь продолжил, –

Трудиться каждый в мире должен,

И даже скромный муравей,

Трудяга малый – тем милей.

Я книгу снова написал,

Вот только, правда, не издал,

А может Виктор Павлович поможет?

Как думаешь, его не потревожит

Столь скромна просьба? Удружите!

Я тоже не оставлю вас в обиде…

 

Меж ними пауза легла, продлилась…

И выше этажом вдруг что-то вдребезги разбилось,

Они услышали – над кабинетом;

Мгновенье Ветрин мешкался с ответом,

Мелькнула мысль: «Такова цена!»

– Не беспокойтесь! Просьба мне ясна, –

Он отвечал, с натяжкой улыбаясь,

Челом лоснясь, немного запинаясь, –

И трудности большой не представляет!

– Ну, по рукам! Я рад за тех, кто знает,

И видит, метит всё издалека,

Тот выиграет уж наверняка! –

Сказал декан и лисом ухмыляясь,

В батистовый платок сморкнулся,

Очки поправив на носу,

Продолжил: – Вашему отцу

Премного буду благодарен,

Ведь я – Лаврентий Павлович Халявин! –

Со стула властно приподнялся,

Небрежно ручкой расписался

В зачетке Ветрина декан,

Как неуклюжий, важный пан,

Немой усмешкой заискрил –

Халявин сделку оценил.

Пожали руки, Митя вышел;

И глубоко вздохнув, услышал,

Как за спиною шепоток

Пополз тихонько: – Вон, знаток,

Пошел довольною походкой,

Пять получил, селедку с водкой

Накупит, будет угощать... –

Нахлынули нахлебники, как рать,

А Ветрин шел, других не замечая,

Не шел, а плыл, улыбкою сияя,

В ближайший гастроном неторопливым шагом,

Ведь грустны мысли обернулись благом.

«Жизнь набирает прежний оборот, –

Подумал Митя, счастию не веря, –

Казался мне Халявин лютым зверем,

Он прав, сказав: в наш сумасшедший век,

О, как загадочен бывает человек!»