дежурный по чердаку
все как всегда: бессонница напополам с вином
дурманит мозг и пробуждает душу,
склонна при переборе выворачивать наружу
вместе с неряшливым убористым письмом
предательской руки, что плохо держит ручку,
ведя ее с бумагою на случку.
я сильно тороплюсь поймать слова за хвост,
но часто не дописываю вцелом
каракули свои, что слишком неумело
спешат занять доставшийся им пост,
чтоб выполнить свое предназначенье
под ночника тщедушное свеченье.
и те, кто после моих бдений за столом,
когда ночная мгла сражается с рассветом,
прочтут стихи, пропитанные светом,
и вспомнят, может быть, какой-нибудь псалом,
записанный, как водится, в скрижалях
на бедах и всамделишных печалях...
так вот, прочтут и уже собственную жизнь
с бессонницей, вином, разбродом и разладом,
болтающуюся где-то рядом с адом,
потащат вверх по лестнице, ведущей только вниз.
и я, дежурящий по чердаку,
на пару-тройку дней их удержать смогу…
дурманит мозг и пробуждает душу,
склонна при переборе выворачивать наружу
вместе с неряшливым убористым письмом
предательской руки, что плохо держит ручку,
ведя ее с бумагою на случку.
я сильно тороплюсь поймать слова за хвост,
но часто не дописываю вцелом
каракули свои, что слишком неумело
спешат занять доставшийся им пост,
чтоб выполнить свое предназначенье
под ночника тщедушное свеченье.
и те, кто после моих бдений за столом,
когда ночная мгла сражается с рассветом,
прочтут стихи, пропитанные светом,
и вспомнят, может быть, какой-нибудь псалом,
записанный, как водится, в скрижалях
на бедах и всамделишных печалях...
так вот, прочтут и уже собственную жизнь
с бессонницей, вином, разбродом и разладом,
болтающуюся где-то рядом с адом,
потащат вверх по лестнице, ведущей только вниз.
и я, дежурящий по чердаку,
на пару-тройку дней их удержать смогу…