Из Вереи (письма легионера)
Аудиозапись
Пролог
«А толку, что известна на полмира?»
…В гробу перевернулся паладин,
И сарацин в ковре пошевельнулся.
Что память, что культура, что искусство?
Тебя разрушить выстрелом одним
мог новый варвар, древняя Пальмира!
Мог, да не смог! Сей яростный поток
безудержной и ненавистной воли
был доблестным щитом ошеломлен
и обескровлен, хоть не истреблен… —
как месть державная за причиненье боли,
чтоб жизни мирной дать испить глоток!
Да, гидру злобы уничтожить трудно.
Но ждать нельзя, пока она весь мир
в прах превратит, как смерть — исчадье мрака.
Бойцы из Сирии, Ирана и Ирака,
неужто нечего терять опричь Пальмир?
Мир на счету, и сочтены минуты.
I
Из Вереи пишу тебе, собрат…
Ты помнишь, тут стояли мы когда-то?
Течет здесь речка древняя Евфрат,
от пота и кровей солоновата…
Что вижу я? Развалины одни…
Но крепость держат верные отряды.
Провизии на считанные дни.
«Мирняк» в блокаде — хоронится рядом…
Склавины подоспели в эту ночь,
ударом яростным расчистив коридоры.
Но вместе, видно, долго нам толочь
селитру для онагров гарнизонных…
Из Сирии пишу тебе, собрат…
Срок выйдет, повидаемся неспешно!
Забыв про рай, куда течешь, Евфрат? —
Как нафта липкая ползет здесь мрак кромешный…
II
Из Вереи пишу тебе опять…
И звери здесь не так страшны, как люди,
чьи изуверства — варварства прелюдия,
ведь не из веры их — заложникам “закят”…
Изверился народ смотреть на Рим,
как на гарант всеобщего баланса…
Он откупается от менеджеров «транса»,
и те легко стригут с него «калым».
Культурный слой глубок, но и его
труда не стоит превратить в барханы…
Хана всем нам, отпор не давшим хамам… —
коль стрелы кончатся, задушат тетивой!
Из Сирии пишу тебе, сармат.
Благодарю за помощь и отвагу!
Прочтешь, сожги неверную бумагу…
...Из верности служить собратьям рад...
III
Из Вереи пишу тебе, Вахид!
Ты помнишь, как учились в медицинском?
Налет на госпиталь, и кто-то там убит…
Кровавый полумесяц обнажился…
Вахид, Вахид, что нынче Гиппократ?
Твой долг забыт, когда — под чтенье суры —
в детей и женщин выпущен снаряд?
А ведь они пришли на процедуры!
Скорблю о них! И ты скорби о тех,
кто милосердие оставил для Корана…
Не дремлет наш комбриг и зампотех,
расчет не спит в кабине «Урагана»!
Из Сирии пишу тебе, Вахид,
надеясь на содружество медбратьев…
Наш Красный Крест расстрелянный горит…
Но нет средь нас ни стонов, ни проклятий.
IV
Из Сирии пишу тебе, сестра.
Борт ожидая, фоткаю руины…
Мне не забыть сирийский “Сталинград”,
Но как иначе боль поведать миру?!
Не верится самим, что город чист,
что не вернется зло слепой лавиной.
Надежды нет на бойкий пресс-релиз:
он не спасет от спрятавшейся мины…
Твой старший брат приедет, но потом…
А будет связь, по скайпу поболтаем…
Мы крайним нашим прилетим бортом,
когда здесь все бойницы залатаем.
Из Сирии привет всем передай!
И фотку эту: звезды, как гирлянды!
На фоне их твой северный джедай
под праздник поправляет аксельбанты.
Эпилог
Год не ушел… Он в памяти застыл,
отмеченный порядковой цифирью.
Затылком чувствую его надежный тыл:
Он там за нас читает из Псалтыри…
Год не ушел… Он в памяти застыл.
нездешним «облаком» - хранилищем событий:
для мемуаров будущих посыл,
для неожиданных сверхчувственных открытий.
Год не ушел… Он в памяти застыл.
Но прикоснешься лишь к его приметам
(Алеппо и поверженный «игил»),
и смыслы вечные заденешь конгруэнтно.
Кто человеком, кто мерзавцем был…
И кем был сам? — И с кем делился хлебом?
Год не ушел… Он в памяти застыл…
Дождями зимними — скорбящим плачем Неба.
(2016)
