Глава 3

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/2127363

_________________________________________________________________________

Я приоткрыла дверь на улицу, намереваясь выйти на перекур, выглянула и вздохнула: дождь, зараза, так и хлещет! Ещё и похолодало резко: с утра только тепло было, а теперь… прямо-таки осень. Совсем нет желания туда выходить.

 

Покурю лучше на пороге, тем более здесь все так делают. Хозяйка сегодня вряд ли уже придёт, так что стесняться мне абсолютно некого.

 

Перед глазами нарисовался привычный, но уже немного поднадоевший пейзаж: пять высоких толстых тополей у железнодорожной станции, небольшой вокзал из красного кирпича, «товарняк» на запасном пути, переходной мост… Всё как обычно. Пять лет здесь работаю, да ещё и детство моё в этих самых краях прошло, — там, за «железкой», совсем рядом, находится тот самый дом, где я выросла, — но ничего, ничего тут не меняется. Разве что машины, которые оставляют иногда у станции под тополями, на этот раз всего одна, грязно-белая «девятка», почти такая же, как была у меня, — кстати, она давно уже стоит тут. А есть в ней кто, нет — не разобрать за тонированными стёклами.

 

— Надька, кофе будешь? — окликнула меня через весь магазин Маринка.

 

— Да, — нехотя отозвалась я. — Сахар только не сыпь.

 

Затянулась поглубже, наслаждаясь никотиновым дымом, недолгим затишьем в магазине, негромкой музыкой дождя да горьковато-пряным запахом тополиной листвы, что в это время в сочетании с дождевой сыростью и прохладой создаёт какое-то особенное настроение — настроение молодости и свободы. Здорово так… ни с чем не перепутаешь и не пропустишь, не смотря ни на какие события в жизни.

 

День, как обычно, выдался непростой, и я радовалась, что наконец-то представилась возможность хоть немного отдохнуть. Ох и устала же я сегодня! Прямо как на каторге. И ведь не всё ещё, часа два работать осталось, — но это уже мелочи, это я стерплю. Гораздо хуже другое: мне до дому сегодня добираться предстоит моим «любимым» кружным путём, сначала на электричке, а потом — четыре километра пешком по лесу.

 

И всё бы ничего, ибо давно привычное дело, да вот дождь, похоже, прекращаться не собирается, ещё и гроза гремит где-то вдалеке, — как раз в той стороне, куда мне нужно, а я грешным делом грозы бою-у-усь!.. Да и намокнуть не хотелось бы: рабочая неделя только вчера началась, и болеть мне теперь ну никак нельзя, а от такого дождя не спасёт ни зонт, ни хоть тот же дождевой плащ.

 

Однако выбора жизнь, как и всегда, не предоставила: путешествие мне обеспечено. Эх… и даже супруг меня не встретит: он сегодня на смене, домой поедет только утром, а потому и звонить ему нет смысла. Можно, конечно, и у Галки заночевать, да домой надо край: Сашка там без меня совсем от рук отбился. Не приеду я, так опять уйдёт на свою дискотеку (и дождь-то ему нипочём!) и провалится до утра: ведь мамы-папы дома нет, дед богу молится, ему не до мирской суеты, дядька пьяный как всегда валяется, а этому — лафа. Рад стараться!

 

Да и просто: хочу домой! Как все нормальные люди.

 

Мелькнула мысль о такси, но я её тут же отмела: сто пятьдесят рублей за восемь минут езды мне всё же было жалко. Охренели они там совсем, таксисты эти, дерут втридорога! Вот если б подвёз кто-нибудь, как тогда, неделю назад…

 

Не смотря на то, что ситуация как всегда была непростая, я вдруг улыбнулась своим мыслям. Да уж… подвезли так подвезли!

 

За неделю, конечно, и само происшествие, и главный герой оного, подзабылись, но… это же не отменяет того, что мужчина за рулём той крутой тачки реально был классный! Имя спросил даже!.. Эх, надо было в самом деле не робеть и брать быка за рога, а я… Лохушка! Галка, кстати, так мне и сказала: ло-хуш-ка! Могла бы неплохо провести время. Тем более я так давно по-человечески не отдыхала… Мне бы оно только на пользу пошло, да чего уж теперь! Упустила шанс, так и нечего вздыхать.

 

***

 

 

 

Когда два часа спустя я вышла с работы, небо заметно потемнело. Вообще-то в это время года, в середине июня, такого быть не должно в восемь часов вечера, но из-за низкой облачности, закрывшей целиком всё небо, казалось, что уже приближается ночь.

 

О, боже, ну как же мне не хочется идти одной по тёмному лесу, шарахаясь от каждого куста, да ещё и в такой ливень!.. Грехи мои тяжкие! Но я ж давно знаю: когда чего-нибудь очень не хочется, всегда есть контраргумент: долбаное слово «надо». Так что, вперёд, Надежда Батьковна! Вперёд и с песней!

 

Вздохнув, я смело шагнула под дождь, держа в одной руке пакет с продуктами, а второй нажимая на кнопку зонта-автомата: щёлк — и я почти защищена от потоков воды с небес. Мне теперь не капает на голову, плечи и спину — почти не капает. А вот всё остальное в менее выигрышном положении… Да ладно, нечего жаловаться: не сахарная, небось, не растаю. А как только до дома доберусь — так сразу в горячий душ залезу и ещё попрошу Сашку чайку мне заварить; может, и не заболею тогда.

 

Хм. Если он дома, Сашка этот.

 

Я направилась к небольшому вокзалу, радуясь, что место моей работы находится от него так близко, да и электричка совсем скоро, всего через пару минут, — вон её даже уже объявили по громкой связи. Итак, ещё минут через пятнадцать я доберусь до Шуберки, а уж оттуда до моего дома всего-то четыре километра — минут сорок пешком. В лесу, под пологом деревьев, так сильно, как на просторе, лить на голову не будет — главное, ветки не задевать, и ничего там со мной не случится, ибо из диких зверей у нас только зайчики водятся, а люди в такую мерзкую погоду, да ещё и ближе к ночи как правило сидят по домам, а не шляются по лесу. Конечно, можно пойти и по асфальту, надеясь, что снова повезёт и кто-нибудь добрый подбросит меня до дома, но тут есть одна проблемка: возле детских лагерей, которых по дороге штук десять попадётся, стаями бродят ничейные собаки, а их я боюсь не меньше, чем грозы, вернее, даже больше. И страх мой вполне обоснован: ведь если гром — это хотя и жуткий, но просто звук, а молния теоретически ещё может промазать мимо одинокого путника в чистом поле, то из стаи в два десятка кобелей хоть один да укусит, и хорошо, если только один.

 

Снова мелькнула трусливая мысль о такси и снова была отвергнута: не столько я зарабатываю, чтоб тратить деньги на всякую ерунду! Для таких, как я, и придумали общественный транспорт!.. Ха, жаль, в мои края пустить его забыли.

 

Погружённая в не слишком весёлые думы о предстоящей вынужденной прогулке, я почти прошла мимо приснопамятной «девятки», припаркованной за магазином, как вдруг дверь её открылась.

 

— Иди сюда! — услышала я, и на автомате обернулась…

 

Тот, кто сидел в этой машине на водительском сидении, был совсем другим — не таким, как тогда, неделю назад, но оказался вполне узнаваемым. Чёрно-белая дорогущая рубаха и подобного же класса чёрные же брюки, в кои он был облачён в день нашего знакомства уступили место обычным синим джинсам с китайского рынка и того же происхождения белой футболке, волосы оказались стянуты в пучок, и лишь только глаза как и тогда скрывали солнечные очки. Да уж, выглядел мой старый знакомый теперь не как мажорик, а как самый обычный парень, но разговаривал так же, как и в первую нашу встречу: властно, тоном человека, не привыкшего к тому, что кто-то может посметь ему возразить или, не дай Бог, отказать. И, наверное, поэтому я сначала подошла к нему, а уж потом подумала, что не стоило этого делать, — сам бы подходил, если надо! С другой стороны, вдруг пришло осознание: эта машина уже часа четыре здесь стоит, я ведь несколько раз выходила курить и успела её запомнить. Получается… он меня, что ли, ждал всё это время.

 

Однако я всё же решила ему сообщить:

 

— Электричка меня ждать не будет…

 

— Я отвезу тебя домой. Садись в машину, — мгновенно перебил он, глядя не на меня, а перед собой и, как мне показалось, несколько брезгливо поджимая губы.

 

— Отвезёшь?.. — вздохнула я, словно не до конца понимая услышанное.

 

— Да. У меня к тебе одно дело есть. Садись, — снова велел парень.

 

И то ли от того, что до жути не хотелось в сырой вечерний лес, то ли от усталости, а то ли потому, что возражать говорящему таким тоном никогда не умела, я обошла машину, открыла дверцу и устало плюхнулась на пассажирское сидение. Что за дело может быть к человеку, которого даже не знаешь, я не представляла, да и не задавалась таким вопросом, будучи крайне озадаченной самим фактом появления в этом самом месте и времени этакого незванного и нежданного гостя.

 

В салоне этого авто всё было обыкновенно: пыльная торпеда, освежитель-«ёлочка» на зеркале, рваные чехлы на сиденьях, пустая пачка от чипсов под ногами, — всё по-человечески, как я привыкла. Ухажёры на подобных машинах у меня, разумеется, случались, да и моя собственная рухлядь, сдохшая год назад, выглядела изнутри примерно так же.

 

Парень медленно снял очки, хмурясь, молча и как-то разочарованно, что ли, с сомнением, оглядел меня. На этот раз его пугающе светлые глаза впились в меня сразу, и я буквально вросла в кресло, ощущая, что не в силах пошевелиться и думая о том, что в жизни никогда не встречала человека с такими светлыми глазами… Прямо как у моего белого кота! И… странно как-то делается от взгляда в них. Как будто тебя насквозь видят.

 

— Ну и?.. — силясь справиться с оцепенением и изображая полную спокуху, спросила я.

 

Но он всё молчал. Молчал и продолжал прожигать взглядом.

 

Однако, поглазев вот так с минуту, и, наверное, что-то для себя решив, завёл машину, только и бросив мне:

 

— Поехали. Там объясню.

 

Где это — там, осталось загадкой.

 

Я почему-то даже не сомневалась, что он помнит, куда нужно ехать, а потому ничего ему не сказала — вообще не произнесла больше ни слова, пока он не остановил машину, заехав на окраину леса примерно на полпути от моего дома. Заглушил движок, отстегнул ремень…

 

Это чего такое-то? Чего ему надо-то?

 

— Не поняла, — вскинулась я, обалдев от такой, на мой взгляд, бесцеремонности. — Ты чего удумал? Куда завёз меня? — на этот раз я не стала называть его на «Вы», во-первых, возмутившись, а во-вторых… раз приехал и зачем-то меня ждал, значит, знает, к кому приехал, а, следовательно, мы знакомы. А к знакомым, если они не годятся мне по возрасту в матери или отцы, я обращаюсь на «ты», будь они хоть кем! Этот же младше меня лет на десять, так что всё логично.

 

Он взглянул на меня уже с явной брезгливостью и нагло заявил:

 

— Не питай на свой счёт иллюзий. Ты не в моём вкусе: терпеть не могу блондинок.

 

— Что-о? Да пошёл ты!.. — взбеленилась я и попыталась выскочить из машины. Но, на мою беду, двери оказались заблокированными. — Открой! — тут же велела я.

 

— Да подожди ты! — спохватился парень, мгновенно сменив тон на более покладистый. — Поговорить надо.

 

— О чём мне с тобой говорить? Я тебя вижу во второй раз в жизни. Дверь открой! — снова приказала я, не желая слушать наглеца.

 

— Да пожалуйста! — рявкнул он в ответ и нажал на брелок сигнализации. Внутренний замок, щёлкнув, открылся.

 

Я с силой толкнула от себя дверь, попыталась выскочить наружу… и тут же мой пыл охладили потоки воды с небес и раскаты грома где-то совсем рядом! Мамочки!.. Надо же, от удивления и злости даже не заметила, насколько усилился дождь. Да уж, как ни крути, а гордо удаляться придётся погодить: ведь километра четыре ещё мне отсюда до дома пилить, и хотя лагеря с бродячими собаками благополучно остались позади, дальше, как раз вон за тем поворотом, начинается поле. Вот там-то молния точно шандарахнет в меня, потому как больше не во что! А если нет, так вымокну до нитки, что тоже не предел мечтаний, и никакой зонт мне не поможет при таком порывистом ветре (и когда только подняться успел?).

 

Короче, как открыла я дверь, так её позорно и закрыла. Но, выдержав паузу и немного справившись с гневом, снова взглянула на парня.

 

— А знаешь что? — обратилась я к нему. — Пообещал отвезти домой — вези!

 

— Да я и не выгоняю. Ты сама убегаешь, — вполне мирно пожал он плечами и даже натянуто улыбнулся.

 

— Вот сволочь! — с чувством произнесла я. — А кто мне гадость только что сказал? Я что, глотать такое должна?

 

— Ну так это же ты неизвестно что придумала. Я всего лишь ответил на услышанное, — он хмыкнул. — Что, совсем жизнь печальная, везде и во всём только одно чудится?

 

— Да ничего не печальная… — начала я и осеклась, снова встретившись с ним глазами. Провалиться мне в тот момент захотелось… Да и взбесил он меня тоже: ишь, блондинок он терпеть не может!

 

— Да ладно, пофиг мне, — продолжал он как ни в чём не бывало. — Я с тобой вот о чём поговорить хотел… — перешёл он было к делу, но я перебила:

 

— Домой меня отвези. Там и поговорим, — пообещала я угрюмо.

 

— Как скажешь, — легко согласился он и завёл машину.

 

Капли барабанили по крыше и лобовому стеклу. В салоне слышался шелест шин по мокрому асфальту. Парень молчал, а я пережёвывала обиду, — не только на него — на всех мужиков на свете! И была эта обида такой горькой, противной и всеобъемлющей, что весь белый свет, казалось, потонул в ней. Не видела я от них ничего хорошего, так нечего и надеяться, что увижу! Сейчас вот довезёт до дома — и я тут же свалю, оставив его одного. Пусть хоть чего говорит, я не стану даже слушать!

 

В тот момент, когда «девятка» остановилась у моих ворот, вышло так, что в тучах чуть западней обозначился небольшой просвет, и закатное солнце смогло на пару минут осветить мир, занавешенный мелким, холодным дождём… Осветить, но не порадовать: всё вокруг окрасилось в какой-то грязно-жёлтый цвет, и от этого стало ещё хуже, — так же, как и у меня на душе.

 

— Ну так что, — начал парень, снова ухмыляясь, — теперь-то нам поговорить можно?

 

Я исподлобья посмотрела на него. Дура я, отходчивая дура: уже и не злилась, вообще-то… Но надо же было его приструнить, и потому я осторожно и предложила:

 

— А может, сначала извинишься?

 

— За что? — вдруг очень искренне удивился парень.

 

— За то, что сказал про блондинок. Что терпеть их не можешь.

 

Он недоумённо на меня уставился.

 

— Интересно, а почему это я должен извиняться? — ухмылка на его узком, сразу показавшемся мне абсолютно несимпатичном лице сменилась оскалом, а после и вовсе погасла, уступив место этакой надменной маске. — Я выразил своё мнение. Если оно тебе не нравится, так разве это моя проблема? Я действительно не могу их терпеть, особенно, таких, как ты, явно крашеных, у которых не волосы, а словно парик на голове. Красивого в этом нет ничего, поверь, — просветили меня.

 

Я потеряла дар речи, — да просто задохнулась от такой борзоты! Когда я снова смогла говорить, у меня по началу получалось какое-то бульканье пополам с шипением, нечленораздельный поток неизвестно чего, в итоге с большим трудом оформившийся в слова:

 

— Так что ж связался с такой?! — выдохнула я.

 

— Пфф… Так другой-то нет! — бесцеремонно признался парень, стрельнув глазами куда-то вверх, над моей головой.

 

— Сволочь!!! — рявкнула я.

 

— Повторяешься, — спокойно ответили мне.

 

Это переходило всякие границы, — да пошёл он к чёртовой бабушке! Ничего не желаю слушать, правильно я собиралась уйти, вот прямо сейчас это сделаю!

 

— Открой! — рявкнула я. И, как только это стало возможно, вылетела из машины пулей, наплевав и на дождь, и на грозу, и на всё на свете — лишь бы навсегда распрощаться с этим отвратительным хамлом. Мне хотелось ещё и дверью хорошенько приложить, чтоб все стёкла осыпались в его сраной развалюхе, и уверяю, я бы так и поступила, но совершенно внезапно услышала усталое:

 

— Да подожди ты… Мне помощь твоя нужна.

 

И, конечно, услышав это, дверью хлопать я передумала и обернулась…

 

Если и есть у меня порок сильнее, чем отзывчивость вкупе с жалостью и состраданием, то, видимо, я ничего об этом не знаю. Слово «помоги», сказанное соответствующим тоном — это ключ ко мне. Так было, есть и будет. Ни годы работы в торговле, где помощи просили, в основном, материальной, ни общение с мерзопакостными или просто не понимающими хорошего к себе отношения личностями, не сделали меня другой: как только слышу просьбу о помощи, я уже готова… Как пионер. И воспользовавшихся моей отзывчивостью в своих корыстных целях в этом мире, разумеется, не счесть.

 

Однако, не смотря на всё это, спросила я совсем неласково, соответственно предыдущему диалогу:

 

— Интересно знать, чем это Я могу помочь ТЕБЕ? Ты хоть погляди на себя и на меня!

 

— Ты можешь… — глухо уронил парень, помолчал и выдал. — Схорониться мне надо на время. Жильё мне выдели, ну как квартиранта возьми, а я уж потом... в долгу не останусь, заплачу, как положено.

 

Так и замерла я на месте, глядя на него… Что я увидела и услышала? Да конечно то, чем была забита моя голова на протяжении последнего года. А весь последний год я жила, погрузившись в любимую книгу и многое видела через эту призму, а потому, услышав просьбу о помощи от этого человека, я увидела один из любимых мною эпизодов: там, где богатенький красавчик, правда, заколдованный, в не слишком приятном обличье, просит простую девушку о помощи, которую она, вроде бы, и не в силах оказать, но это лишь на первый взгляд…

 

Тьфу ты, да что за глупости! Жизнь — не сказка! Да и я, если что, далека от того милого книжного образа: совсем не юная, хорошенькая девушка, а взрослая, потрёпанная жизнью, усталая тётка. И, возможно, я не семи пядей во лбу, но правду жизни, в некотором роде, уже постигла, наивняком от меня давно не веет. Единственное, что во мне, пожалуй, напоминает любимую героиню, это… Это моё, чёрт возьми, вселенское сострадание всем и вся! Отсюда и куча захребетников на моей шее. Скажем так, вот такой как я, могла бы стать та девушка, если бы вышла замуж, нарожала детей и погрязла в рутине… Да уж, а не так, оказывается, мы и непохожи!

 

Однако это не причина идти на поводу неизвестно у кого!

 

Собрав волю в кулак, я отрицательно покачала головой.

 

— Нет. Я не могу, — и снова развернулась, чтобы уйти.

 

— Почему это? — не понял парень, видимо, и мысли не допускавший о том, что я могу ему отказать. — Ты в таком месте живёшь… Лучше не найти, чтоб мне до времени схорониться. Да не ссы, в такую глухомань даже черти поленятся припереться. Ты ничем не рискуешь.

 

— Не в этом дело, — возразила я.

 

— А в чём? — снова удивился он. — Тебе что, деньги не нужны?

 

— Нужны, — согласиласья с ним. — Но связываться с тобой не имею ни малейшего желания. — Я подхватила пакет с продуктами. — Спасибо, что подвёз. Прощай, — и, уже не глядя на него, я решительно направилась к своим воротам.

 

Если не смотреть в глаза и не слушать того, что он непременно мне скажет, то и не будет ничего: не буду я знать, чего у него такого произошло и почему ему нужно прятаться, не откажу ему, потому что нельзя на такое соглашаться, и не увижу разочарования на лице. И совесть меня мучить тоже не будет…

 

Какая, нахрен, совесть, Надя? Ты ничем ему не обязана, да и вообще, не знаешь не только, кто он и откуда взялся, почему, скажем, приехал на другой машине, а даже понятия не имеешь, как его зовут! К тому же, он тебе откровенно нахамил: "терпеть не могу блондинок", "не ссы"... Попробовал бы муженёк так с тобой поговорить, живо бы люлей схватил, а уж малознакомого человека за такое следует просто послать далеко и никогда с ним больше не общаться, так что, какая тут может быть совесть?

 

И тем не менее, она мучила меня. Как будто я уже пообещала помочь и на полпути отказалась…

 

О, Господи, ну как же тяжело быть такой в нашей действительности!

____________________________________________________________________________

Следующая глава https://poembook.ru/poem/2127399