Болеро

Погаснет свет, и станет чёрно-сер

и сносен наконец жилища кокон.

Во тьму из тьмы, из инфернальных сфер

я выпускаю внутреннего волка.

Взамен несвязных и не вещих снов

бессонница покажет мне любое –

оно тенями здесь нанесено

на бересте скрутившихся обоев.

У сотен неизвестных городов

ссыпаются от сырости фасады,

и каждый дом принять в себя готов,

и призраки всегда приветить рады.

Сквозь Ваенгу и Лепса из окна –

молитву полуночных богаделен –

тут, в комнате, отчетливо слышна

волна прибоя страстного Равеля.

Скиталец по местам, где нет меня,

мотив, в котором каждый звук перевран, –

смотрю на Марс, исполненный огня,

в надтреснутое зеркало Венеры.

Я никогда не в силах добежать –

хотя спешу – туда, где вроде ждали.

Отказано в рассрочке платежа,

глухи решетки всех исповедален,

а толща расстояний, как вода,

всё преломляет, поглощает, губит.

Волк рыщет, но безбожно опоздал.

И воет на луну вершитель судеб.