Набатом бью в колокола!-103

Набатом бью в колокола!-103
НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА!
 
Поэма покаяния
 
Стари-
ковские
бунты
 
 
КОГДА-ТО ЗДЕСЬ СТОЯЛА ШКОЛА...
 
Когда-то здесь стояла школа.
И на лужайке у плетня,
Лишь снег сойдёт, толпой весёлой
Футбол гоняла ребятня.
 
До ночи выкрики метались,
Кипел глухих ударов шквал.
Но вот экзамены кончались,
И пыл футбольный остывал.
 
Раскидистым июньским часом
Врывалось время трав и рос.
Выкашивал команды разом
Общеколхозный сенокос.
 
Всю мелюзгу рукою ловкой
Впрягал в работу он, как встарь –
Вон нападающий с литовкой,
А вон и с граблями вратарь.
 
И только изредка ночное
Сводило снова пацанов,
Но было там уже другое –
Страшилок ужас у костров!
 
А ближе к осени уборка
Мальчишек разлучала так,
Как лишь нежданно и надолго
Отъезд к родне – в Сибирь, на Волгу
Или в степной Карабутак.
 
Но сам собою неизбежно
Всяк снова был осенним днём –
Кто нападающим, как прежде,
Кто капитаном-вратарём.
 
И вновь летели ненароком
Портфели к лавке у плетня,
Лишь прозвенит звонок с уроков
В разгар сияющего дня...
 
А нынче – ни плетня, ни школы
(Как будто здесь Мамай прошёл!),
Ни ребятни, толпой весёлой
Гонявшей старенький футбол.
 
Лишь у завала брёвен сгнивших,
На пальцы у костра дыша,
Сидят согнувшись двое нищих –
Два доморощенных бомжа.
 
– А помнишь, Петька, как я лихо
Тебе в паденье гол забил? –
Спросил один другого тихо. –
Или не помнишь? Позабыл?
 
– Да помнить-то, конечно, помню.
Вот только как бы сквозь туман...
Всегда под вечер тяжело мне.
Плесни-ка водочки в стакан. –
 
Он вспоминал о жизни прошлой,
В огонь прищурившись глядел.
А над лужайкою заросшей
Осенний ветер глухо пел.
 
Пел о лужайке и о школе,
О пустоте бескрайних нив.
И по-российски невесёлый
У этой песни был мотив.