Золотые мандарины
Новый год, все же, скорее детский праздник. Только в детстве с такой искренностью можно верить в то, что ёлка зажигается сама, снеговики по ночам ходят и заглядывают в окна, а кусок бархатной материи и синтетических седых волос прикрывают не загруженного заботами работягу, а являются воплощением чуда и всамделишного волшебства.
Так я рассуждал про себя, сидя за баранкой старенькой четверки. До Нового года оставались считанные дни, как мой товарищ, а по совместительству почетный Дедушка Мороз нашего завода, подцепил какую-то трудноподдающуюся лечению хворь. И вот, по его милости, обязанности дряхлого, но неугомонного старца, пришлось исполнять мне.
И ведь поначалу такой глупостью все это казалось, дичью какой-то. Что мне, заняться больше нечем? Вкалываю денно и нощно, на обед не всегда время есть, а дома ещё
и дочка дожидается. Маруся зовут. Пока к ночи доберешься, бабка-соседка уже кемарит на кресле под шелестение телевизора. А девчушка все одна. Правда умница она у меня, занять себя чем-нибудь завсегда может. Книги читать любит. Я ей с каждой зарплаты хоть махонькую да прикупить стараюсь. Иногда и знакомые дадут, так все экономнее выходит. А недавно пристрастилась дочка строить из спичек фигуры: домики разные, церквушки, а когда и человечков, целые поселения.
Однажды захожу в комнату, а у нее на столе ангел стоит. С крыльями, настоящий впрямь. Вот искусница!
Опять же спички материал недорогой: кошельку не повредит, да и я курить, глядишь, брошу. А то на вредном-то производстве стало сердечко с этой привычки покалывать.
Вот сейчас развезу все подарочки по адресам и домой. Только сперва за спичками зайду.
За этими раздумьями рука сама потянулась к буро-красному мешку на соседнем кресле. Его, утром бывшее толстым, брюхо теперь жалостливо расплылось по сиденью. На дне лежал последний на сегодня подарок. Я достал картонную упаковку и рассмотрел ее повнимательнее, один глаз не спуская с дороги. Да это же конструктор! Но не обычный пластмассовый, а деревянный - из тоненьких ровных палочек. Я невольно залюбовался. С рисунка на меня смотрел терем сказочной красоты. Тонкие дощечки были гладенькими и выбеленными, не то что серые ломкие спички. Такой домик век квартиру украшать будет. Вот бы дочка радовалась такому подарку... Но не ей, сиротке, его получать, а какому-нибудь сытому малолетнему мажору, у которого пальцы, как десяток таких палочек. Несправедливо!
Эх... И ведь вещица копеешная. Ну не для меня, конечно, когда полмесяца зарплаты детский бюллетень с'ел.
На улице заметно потемнело. Зимние коротенькие сумерки сгустились в ранний
чумазый вечер. Даже белейший снег не справлялся с этой незадачливой запачканностью. Эта же грязища прилипла и к моим мыслям.
А ведь если забрать конструктор себе, большой беды не будет... Ну, скажу не было - и все тут. Мало ли где затерялся или стянул кто. Бывало же такое как-то. От завода тогда что-то сладкое передали "пострадавшему" да и дело с концом.
И я уж было совсем свыкся с этой идеей, заруливая к собственному под'езду, но в листе с адресами, приклеенному к панели скотчем, ясно значился соседний дом.
- Тьфу ты, черт такой, кривохвостый! - не выдержал я эмоционального наплыва, - придется теперь тащиться.
Нехотя расставшись с теплом уютного транспорта, я поковылял к дому, твердо решив уладить все быстро - обойдусь одним кругом с "Маленькой ёлочкой". Хоть мешок не тяготил.
Дверь мне открыла щуплая женщина с внешностью швабры из телемагазина: вроде дорогая вещь, но назначение понятно. В доме было чисто и чересчур тихо. Меня это смутило, так как обычно дети сбивают с ног и готовы с порога из валенок вытащить.
В светлой просторной комнате стояла высокая ёлка. Из дальнего угла, со стороны дивана, нам навстречу двинулся седовласый солидный мужчина с мальчиком в инвалидной коляске. На вид ребенку было лет 8-9. Я на мгновение опешил. Половина репертуара летела в тартарары. Все же, взяв себя в руки, я промычал:
- Здравствуй, внучок... А я тебе подарочек принес.
В тот же момент в меня воткнулся строгий недетский взгляд "внучка".
- Вы... Вы - настоящий Дед Мороз? Бороду растили или клеили?
"Вот же ехидина" - пронеслось в голове.
- Своя. Метели мне нее укладывали, вьюги завивали.
В глазах мальчика блеснул нагловато-задиристый огонёк:
- Наверно и сани есть? Или своим ходом добирались?
- Как же... Есть и сани. Своим ходом ноги уже не те, хоть и скрипят, но ехать надо. А у тебя транспорт надёжный? - ляпнул я и сразу же пожалел о невежественной попытке пошутить.
Но мальчик улыбнулся в ответ и сказал:
- Крепкий транспорт. Сменяемся?
- Коль отдашь, спасибо. Только ведь у каждых саней своя дорога. Вот они нас и везут. Как знать, куда твои движутся?
- Они только по квартире движутся, - интонация ребенка стала ровной, вышколенной, - травма у меня спортивная, мало шансов.
- Эээ, брат. Спортсмен, а не борешься. Ты сани-то направь, ими руководить надо. Тогда может и толк будет.
Мальчик в упор смотрел на меня. На этот раз в глазах застыло любопытство:
- А как направить, дедушка?
- Скажи, что ты делать умеешь с душой, с радостью?
- Я руками люблю всякое делать: лепить, собирать что-то. Особенно всякие необычные штуковины.
И он порывисто попросил отца о чем-то. Мужчина вышел из комнаты, а когда вернулся в его руках было блюдо с тремя золотыми шарами. Они горели и переливались блеском в желтоватом свете комнаты. Присмотревшись, я понял, что это искусно украшенные сусальным золотом,
бисером и чем-то ещё непонятным для меня, мандарины. От такой красоты и тонкой работы у меня дыханье сперло.
Ребенок же довольно смотрел на меня и улыбающихся от гордости родителей.
- Ловко же ты санями рулишь, внучок! - сострил я.
- Дедушка, да я и не знал, что они у меня едут, - от души засмеялся мальчик.
Дальше было чаепитие, недолгий разговор и вручение заслуженного подарка мастеру - мальчику Мише.
А на прощание он протянул мне блюдо с удивительными мандаринами:
- Отдай их, Дедушка, тому, кому очень нужен друг. Хорошо?
Я обещал, конечно. Раскланялся. И только на обратном пути вспомнил, что забыл купить спички.
Маруся не спала, несмотря на поздний час.
- Папа, ты опять ужин пропустил, - расстроенно произнесла она.
- Это ничего... Тебе вот тут просили передать кое-что, - я развернул аккуратно завёрнутые в пергамент сокровища.
Но блеск в глазах дочери был ярче любых сияющих страз:
- Откуда это? От кого?
- От друга.
