Быть женщиной не скучно
[Быть женщиной не скучно]. Но наступает зима, морозы оплетают её город, снег законопачивает все щели, и Зина начинает скучать, придираясь ко всем без исключения - живым и не живым, имеющим душу и не имеющим - мол, живёте ради себя, любите сами себя, а я ведь вам и мать, и подруга, и сослуживица...
Зина обожала пятницы, но не выходных. В пятничные дни она точила коготки, подравнивала чёлку, выполняла иные интимные процедуры и вспоминала, что на свете есть другие особи мужского пола, окромя покойника-мужа и живого трупа-сына. Вспоминала, и пускалась во все тяжкие: ночами не спала, орала как мартовская кошка (мартовские кошки ввели в заблуждение весь человеческий род умением имитировать ор котов), пила горстями противозачаточные средства и металась из спальни в ванную, а от туда - к холодильнику, так что от этих псевдогреческих олимпиад зрелая львица с пышной фигурой и изворотливым умом худела на глазах. На глазах зеркала, в котором обычно не принято искать искажения очевидного.
Всякие мужики встречались Зине, попадались и такие, что имели вместо детородного органа фитили от хлопушки. После такой "демонстрации" женщина, с дикими глазами, поджигала оный фитиль и незадачливый дон-жуан превращался в облако, в то самое "оно", чем и являлось де факто (но не де-юро) в минуты своего существования. Зина была справедлива и даже часто думала, что имеет на это право свыше. Никто её в этом не разубеждал. Кто будет спорить с представительницей самого древнего народа на земле? "Имеет право" - чирикали подруги, а сын-наркоман и вовсе язык проглотил, прятался по случайным углам, изредка высылая смс-ки самого абсурдного содержания, подчёркивая тем самым свою неполноценность.
Постепенно прыткая женщина вошла во вкус своих забав: поджигала "фитили" у чучел в глухой мордовской деревне, у статуй Аполлона и Зевса в Риме и Афинах, и даже замахнулась на самое "святое" - подвела огонь к причинному месту церковного сторожа, перепутав его то ли с чёртом, то ли чем иным. Этот криминальный случай приобрёл широкую известность: завидев Зину, мужчины (или причислявшие себя к ним) стали обходить её десятой дорогой, а вот женское общество радушно приветствовало "новую амазонку", возведя её в ранг кумира.
Аппетит приходит во время еды: Зину посетила шикарная мыслишка - если затеваешь крупную игру, то и объекты, винтики твоей игры также должны быть не кубики от легго. И она увидела своим внутренним взором тёплый, даже горячий своими красными башнями, Кремль, и он, вот она, женская гениальность сделать из макарон первое блюдо, он - средоточие всей России-белой лебяди, усыпальница всего прошлого и будущего, он, Кремль-душа всей России - станет сакральной жертвой во имя её славы - славы Зинаиды Благонравной.
Кремль - это моё прошлое, подумала Зина и позвонила Жоре Ереванцу, обговорив сделку по покупке тротила и прочей дребедени, в которой она плохо разбиралась, но прекрасно понимала значимость этой покупки для реализации своего плана. Жора ел лапшу и долго рылся в памяти, но тротил всё же отыскал в какой-то там миллионной своей извилине. Сумму он выставил в 572 тыс. рублей. Зина для эффекта продержала 5-минутную паузу и согласилась, назвав Жору своим будущим жеребцом.
Была пятница, было утро, и Зина, стоящая рядом со скованной льдом Яузой. В руках Зины было по одному мобильнику. Женщину охватил широчайший озноб, зубы получили свою отдельную жизнь, женщину на мгновение охватил страх что они раскрошатся, выпорхнут из гнёзд дёсен, уйдут в желудок, в прах и тьму. Так у всех сейчас стоит финская керамика, в состав которой входит диоксид циркония и фарфор, размышляла Зина, да я всю Россию в свои дёсна вставлю, лишь бы Ереванец не подвёл.
И он прервал мысли своей клиентки тревожным вибрированием правого мобильника. Всё было готово, вещал вещий Жорик, и было слышно сквозь шум, что и у него не всё в порядке с самообладанием. Зина выключила телефон, не дав кавказцу договорить. Она разбила мобильник об бордюр и носком сапожка сбросила мелкие детали гаджета с моста.
На Арбате большая толпа сторонников Зинаиды Благонравной в ступоре ожидала свою богиню. Но прошёл час, другой, а Зиночки с воздушной походкой и обильной копной соломенных волос так и не прибыло. Худосочные мужчины и большегрудые женщины-матроны расползались в разные стороны, спотыкались, падали на ледяной асфальт. В Москву вползала огромная туча, желтовато-желтушная, тяжёлая для глаз и ума.
И спустя пятнадцать лет был тот же обжигающий холодом асфальт, та же беременная снегом туча и... Зинаида, идущая на костылях, с сумкой на спине, из которой торчал хвост крупной рыбы. Позади был Савёловский вокзал, а впереди - безвестное существование со СПИДом внутри и глухим миром за пределами израненного женского сердца.
