О любви и о войне с лицом человечьим
О любви и о войне с лицом человечьим
(Дубоссары)
Как рассказать о войне? В Дубоссарах она начиналась 02.11.1990, потом 25.09.1991, 13.12.1991 и, наконец, ночь с 01.03. на 02.03.1992. Сегодня больше вспоминают 19.06.1992 – Бендерскую трагедию.
«Парень взял автомат». Программа поэмбук не позволяет делать ссылки на сторонние источники. Тогда хотя бы прочитайте начало.
Парень взял автомат, стиснув руки до стона в суставах,
Парень взял автомат, пусть кому-то пришлось не по нраву.
Здесь он строил дома, и заводы, и станции эти,
Как надежда сама, здесь останутся жить его дети.
Станции у поэта и композитора Бориса Парфёнова рифмуются с «чтоб людей не делили на нации». Если хотите нутром это понять, ведите в строку поиска q73k38Bp5iA и послушайте.
«Парень взял автомат…». Где найти слова… как рассказать о войне?
Может, пошёл добровольцем? Не то! Повесток не было. «Парень взял автомат…». Потому, что так Родине надо! Избито? Введите в строку поиска q73k38Bp5iA и слушайте!
Немножко неправду написал. Повестки выписывали. Один раз. Артиллеристам вручали в окопах.
Об окопной жизни писать не стану. Не был в окопах. Хотел, а мне в ответ:
– Здесь один автомат на троих. Мы тебя депутатом Верховного Совета выбирали. Иди занимайся своим делом! Мы тут без тебя… Береги себя!
Был членом депутатской комиссии по контролю над военизированными формированиями ПМР. Как мог, поддерживал ребят на «Радио Приднестровья», а также по рации. А она работала на одной волне и на Левом, и на Правом берегу Днестра, и у нас, и у «румын». Так называли Молдову в окопах, в том числе молдаване левобережья.
Война. Больше всего в окопах ценили юмор. Смерти вопреки. Всем смертям назло.
Я обещал вам о любви. О любви ко всему, что входит в понятие Родина, я коснулся по минимуму. А теперь о любви человеческой, как продолжение «О любви в алмазных брызгах… и о войне».
Продолжу об Ане. О войне. О маках. И не только.
В 1992 часто ездили мы в Тирасполь на сессии Верховного Совета ПМР по полям, лесам, объезжая Кошницкий плацдарм. Там дорога несколько возвышалась, поэтому проезжающий транспорт попадал под обстрел. Однажды к нам в машину попросилась Аня и её мама – Яна. Президент ПМР рекомендовал нам ездить по сёлам в объезд с вооружённой охраной. Ополченец с автоматом появился в самый последний момент, когда женщины погрузили вещи и заняли его место. Я решил узурпировать роль охраны. Ополченец спросил, умею ли я обращаться с оружием.
Взял в руки. Мозги помнят, а руки не слушаются. Держат, как дубину. Потренировался. Прицелился. Присоединил, отсоединил рожок с патронами. Передёрнул затвор. Вскинул автомат. Прицелился…
– Три года служил, из них три последних месяца в ГДР.
– Вижу. Не забыли, как автомат держать.
– Голова знает, а руки бастуют. Автоматизма нет, - озвучил я свои мысли.
– Если бы я диверсию устраивал, то здесь. Сплошные повороты, дорога плохая... не полихачишь среди кустов. Вы бы патрон в патронник загнали, - поделился мыслями водитель.
Так я и сделал. Поставил на предохранитель. С оружием чувствуешь себя увереннее. Потому что судьба в собственных руках? То ли потому, что с тобой те, кого надо защитить в первую очередь в случае необходимости – две женщины.
Нет. Судьба в руках тех, кто не прислал на эту лесную дорогу диверсанта, который выстрелит прицельно, раньше, неожиданно, с близкого расстояния, из укрытия. Поэтому ездили мы с охраной в первый и в последний раз, так как решили, что от засады на машине не уйти. И сообразить не успеешь, как тётка с косой к себе позовёт.
– А страшно было в Германии служить? – спросила Аня.
– Был у нас пост, на котором часовой стоял только ночью. До обеда там сушили костюмы химзащиты. Вечером мы заступили в караул. Слышим автоматные очереди. Потом опять. Прибежали на пост. Спрашиваю:
– Что случилось?
– Я ему по уставу: «Стой! Кто идёт?», – а он идёт… Я ему: «Стой! Стрелять буду!», а он идёт, за проволоку дёргает и по кустам стучит. Я в него один рожок. Дёргать перестал, но по кустам стучит. Я в него второй… Да вон там он и сейчас стоит.
Подходим к тому, кто стоит. Высохший костюм химзащиты. Ветерок по нему ветками постукивает. А проволоку дёргал кабан. Отвезли мы его на кухню.
Сосны вокруг пулями исцарапаны. Как-никак, 60 пуль.
– Наказали часового?
– Нет. Он по уставу действовал. Пожурили только.
– За что?
– В костюме химзащиты ни одной дырочки. Нашарахали молодых. Мы за границей… мы за границей. А оказалось, что у нашей части забор был лишь с двух сторон, но с колючей проволокой. А на КПП службу чётко несли. По уставу. А в нескольких десятках метров гуляй – не хочу. Комбайны пшеницу убирают. Приходили на КПП пацаны лет 10–12 поупражняться с нами по-русски. А через отсутствующий забор не ходили. Немецкий порядок. Мы привыкли довольно быстро. Это 20 километров к востоку от Берлина, Альтрюдерсдорф.
Мои попутчицы повеселели, немного расслабились.
– А что ещё забавного было? – спросила Яна.
– Рассказывали, что до нас на складе азотной кислоты (она в ракетах окислителем служит) под утро задержали парня и девушку. По мокрым волосам видно было, что они недавно купались. Спросили, может, заблудились.
– Нет, – спокойно ответили они, – мы цветущий папоротник искали, а часовой нам помешал.
Обыскали «шпионов». Нашли пару презервативов.
– Это у них праздник любви. Парни с девушками голыми купаются, – экспертом выступила Аня.
– А почему мы по полям–лесам? – продолжила она.
– Вчера ехал наш мэр напрямик около «Пионера». Их обстреляли. Выскочили они из машины, залегли в кювет неподалёку от отхожего места. Мина попала прямо в очко. Зашёл мэр в свой кабинет, отряхивая костюм. Запах, конечно, не цветочный.
В машине дружно засмеялись.
– А вообще-то, очень сильно разбавленные растворы свежего дерьма цветами пахнут. Скатол – есть такое химическое соединение.
– А тут с дозой непорядок вышел, – отозвался водитель, и все опять рассмеялись.
Мы выехали из леса. Было уже довольно светло. Необычно много маков с необыкновенно сочными и чистыми оттенками, как напоминание о человеческой крови. Поле пшеницы. Море маков. Море крови. Как крови в Бендерах и Дубоссарах.
Женщины уже не волновались и комментировали увиденное приблизительно так:
– море крови, пролитой по вине тех, кто ради удовлетворения собственных амбиций, из стремления к внешним эффектам пламенными речами прорастил семена национализма, ощутил чарующее действие этого наркотика, одурманил и превратил в зверей;
– крови, пролитой по вине жаждавших стать вожаками этой обезумевшей стаи хищников, в наркотическом опьянении возомнившей себя «высшей расой»;
– крови, пролитой по вине тех, кто поделил людей по нациям, права нации поставил выше прав отдельно взятого человека, личности;
– крови, пролитой по вине негодяев, взобравшихся когда-то на вершины власти, эксплуатируя коммунистическую идею, и решивших остаться у власти, поливая ее грязью;
– крови для удовлетворения ненасытной жажды людоедов и кровопийц.
Я лишь отредактировал из высказывания и написал стихотворение «Приднестровье 90-х», которое представлено на фото...
Приднестровье девяностых.
По дороге по асфальту
Ехать нам опасно очень
Днём. Конечно, также ночью.
И водитель Димка просит
Быть предельно осторожным.
Чтоб надгробье из базальта
Не стояло нам в полроста.
И так далее. Смотрите в "Любовь в алмазных брызгах... и о войне"!
Позже написал ещё.
Три ордена. Я ими тоже награжден.
Оценен вклад мой в Приднестровье.
Скажу вам честно, без присловья:
Я не храню их в изголовье.
Их не примерил даже у зеркал… ни разу.
Ведь враг чего-то ждет, еще не побежден.
В безмолвии друзья – священное сословье.
Богатыри не мы. Оставьте пустословье!
Признание страны – вот это их условье.
Как только ДА, надену ордена я… сразу!
Настоящие мужчины работали на своих предприятиях, а потом вторая смена… в окопах. Женщины увидели в мужчинах мужчин. К ним пробудилось тёплое женское отношение. В городе не было пьяных. Женщины собирали медикаменты, перевязочные материалы, пищевые продукты, теплую одежду, матрацы, одеяла, готовили пищу, развозили ее по постам.
Не забуду глаза женщин, ждавших от меня по приёмникам и вживую обнадеживающих вестей.
Глаза. О! Сколько сказано о вас! Глаза
Героя, злюки и артиста,
Из бирюзы, из аметиста,
Они – фреза. И ядовитая гюрза.
Взглянуть на вас ваш враг боится.
Глаза туманят, ввысь взмывают птицей,
И каждой складкой правды говорящий облик
Плевать хотел он на угрозы, дикий окрик.
Ты подчинил сознание людей, мечты.
Один твой взгляд, и стихла площадь,
Один твой взгляд ее полощет,
Надеждой людям служит. Повелитель – ты.
Харизмою зовется одурь. Тая,
Она, любовь и ненависть вздымает.
Читай «Старуха Изергиль»! Почти что – Данко.
Ответь, страшна тебе теперь судьбы болтанка?
Выходил я с мегафоном на ступеньки «белого дома» и гнетущая, молящая тишина вмиг воцарялась на площади. Почти у каждого на фронте были отец, муж, дети, любимые. Каждый молил:
– Ой! Не дай Бог!
Почти мгновенно замолкали тысячи людей, неизвестно откуда появлявшихся у входа в здание горсовета. Помню тысячи пар нетерпеливых глаз. О, глаза! Хотите понять человека? Посмотрите в них. Они лучше всего выражают любовь и ненависть, доверие и презрение, преданность и подлость, горе и радость. Это внутренний мир человека. Это зеркало его души.
Мама Ани и её помощница–дочь кормили нас – «ночных завсегдатаев здания горсовета». Однажды Яна сказала помощницам:
– Так, девочки-красавицы! Верность своим любовникам будете хранить после войны! Тут у мужиков яйца без жен пухнут. Попрутся домой, их поймают и по тем яйцам ррраз!
Она сказала мне, отведя в сторонку:
– Не ходите домой! Мне сообщили, Вас там ждут. К Вам любая придёт. И моя Аня тоже. Я мать. Не хочется, чтобы она, как и её подруги, с мужиками спала, а потом вспоминаю свои желания в таком возрасте.
А с Вами вообще особый случай. Чего женщины не сделают, чтобы вас не убивало. И мужья им простят. Даже мой ревнивец.
Я Вас очень прошу. Не ходите на ночь домой! Не удивляйтесь, что я – мать – так об Ане говорю. Она готова все Ваши мужские потребности и желания удовлетворить. Проклятая война! Женщины готовы на всё пойти, лишь бы вы, мужики, живы остались.
Я ответил, что Аня – это уж слишком. Слишком молодая. А провести ночку с такой красавицей... желание есть. Но кроме похоти, есть ещё кое-что. Все свои проблемы решу сам.
Обычно, перед тем как ехать в Тирасполь, звонил жене и говорил, что останусь на ночь в горсовете. Когда собирался придти домой, сообщал ей, что едем в Тирасполь. Следовал принципу: если надо идти на юг, начинай движение на север. И ещё… ходи быстро, меняя маршруты! Благодаря этому идёт 75-й.
