Хронмка подмосковной деревеньки. Глава третья

Глава третья

 

Поповка

Между "Задубями" и "Оврагом" - территория называемая жителями деревни -"Поповка". Это - осинник. Весной в осиннике появляется множество восхитительных полянок подснежников и ландышей, от которых невозможно оторвать глаз. Лесные цветы росли и цвели в "Поповке" с весны до самой осени, волнами сменяя друг друга.

 

По опушке осинника, ползая в густой траве, можно насобирать пол литровую кружку крупной лесной земляники, из которой мать варила ароматное варенье. У шестилетнего Лёньки хватало терпения не съедать ягоды на корню и по дороге домой, а ждать пока мать не сварит варенье в специальном медном тазике.

Сила воли плюс характер - Молодец!

 

Розовая, сладкая и ароматная пенка всегда доставалась добытчику, как ласково называла мать Лёньку. Вкуснее земляничной пенки, на куске черного хлеба Лёнька не едал больше никогда в своей жизни.

В конце лета местные жители пожилого возраста собирали в Поповке подосиновики, сыроежки, подберезовики и лисички.

 

Овраг

"Овраг" огибает поля вокруг деревни Юрова с восточной стороны и плавно переходит в урочище ручья Пыханка с северной стороны.

 

"Овраг"- изобилие рябины, крушины, черемухи, ольхи и местами густых зарослей папоротника высотой больше метра. На дне оврага сумрачно, лучи солнца туда не проникают. По дну оврага течет ручеёк, который впадает в Пыханку. По весне этот ручеёк превращается в бурный мутный поток воды, который смывает на своем пути мелкий кустарник и углубляет с каждым годом дно оврага, обнажая следы былого на этом месте моря.

 

В воспоминаниях П.В. Анненкова, гостившего у А.И.Герцена в Соколово, есть упоминание, что гостившие компании устраивали прогулки именно в этот овраг, с остатками вымершей фауны, собирая "допотопные" раковины.

 

Летом, когда ручей пересыхает, на дне можно наткнуться на "чёртовы пальцы" – окаменевшие морские моллюски. В деревне существовало поверье, что тому, кто найдет в овраге "чёртов палец" выпадет счастье или, по крайней мере, удача. Наверняка у многих деревенских ребят лежали дома такие " чёртовы пальцы". Лёнька не был исключением, и тоже собирал окаменелости, раздаривая их приглянувшимся девчонкам-дачницам. На всякий случай один "чёртов палец" долгие годы он хранил дома в тайном месте. Авось повезет!

Ручей "Пыханка"

 

С северной стороны деревенские поля огибает "Урочище", по дну которого протекает ручей "Пыханка" с чистой, в пятидесятые годы, питьевой водой. Исток ручья за деревней Машкино. Протяженность около двух километров.

В районе деревни Юрово ширина «Пыханки» от полутора до двух метров и глубина не больше полуметра.

 

В пойме "Пыханки" пасухи пасли колхозное стадо на густых сочных травах. Из реки Сходня в "Пыханку" заплывала мелкая рыбешка, которую пацаны ловили стеклянными бутылками из - под вина. В те времена продавали вино в бутылках с вогнутым на 3-4 сантиметра дном. Средина дна аккуратно выбивалась, оставляли отверстие диаметром около пяти сантиметров. В бутылку добавляли немного корма, в виде корок хлеба, горлышко затыкалось пробкой, к бутылке, привязывался шпагат, бутылка укладывалась на дно ручья. Рыбешка, если попадала в бутылку, выбраться оттуда уже не могла. Таких ловушек устанавливали столько, сколько находили бутылок. Пойманные уклейки и пескари шли на корм кошкам или для ловли рыбы на «живца».

 

По берегам ручья заросли ольхи, черемухи, калины, волчьих ягод, метровой крапивы, а среди неё душистая лесная малина с крупными влажными ягодами.

 

В пойме правого берега "Пыханки" на ровном участке местности военные в конце 40-х годов устроили стрельбище, где регулярно проводили учебные стрельбы солдаты из военного городка ПВО. Со всех сторон стрельбища выставлялись посты караульных солдат, чтобы случайные люди не могли попасть в опасную зону под обстрел шальных пуль. После стрельб пацаны собирали, оставленные гильзы нерадивыми солдатами.

 

 

 

Деревня « Юрово», возникла из двух улиц: Главная, которая начиналась "Под Крестом" и оканчивалась у деревенского пруда и улицы «Божедомка», уходящей вправо от пруда. Главная улица состоит из двух условных частей: эти участки улицы назывались среди сельчан "Деревня" и "Под горой" (Я его видел на "Деревне", Ивановы живут "Под горой", не на горе, а именно под горой, хотя под горой, кроме Речки и заливных лугов, ничего и никогда, не стояло, не лежало и не жило.)

 

"Под горой" находились дома до номера двенадцать, далее все дома до сорокового номера расположились уже "на деревне". В конце "деревни" - пожарный пруд, за прудом – «Колхозный дом» и колхозное подворье.

Протяженность спуска метров триста. Ребята разбегались, чтобы придать санкам больше скорости, прижав санки к груди, сначала по ровной улице, а где начинался спуск, резко падали животом на санки и неслись, увеличивая скорость, вниз под гору. На крутом вираже у дома Троицких санки заносило на гору "Банька", здесь надо было притормаживать ногами по снегу, чтобы не перевернуться, а дальше уже по инерции катишься, пока санки не остановятся под твоей тяжестью. Потом медленно плетешься по скользкой дороге вверх, что бы снова лететь под гору со свистом воздуха в ушах и задыхаясь от морозного воздуха.

 

Особую радость доставляло ребятне кататься с горы на большом листе фанеры, где могли поместиться все желающие, прыгая на ходу друг на друга, с хохотом устраивая " кучу-малу". Лист фанеры, стремительно несся под гору, вращаясь в разные стороны, под визг девчонок и свист ребят. Потом всей гурьбой поднимали лист на "деревню" и снова под веселые крики и визжание неслись под гору до самой речки.

 

Деревенские дворы имели после коллективизации земельные участки примерно по 15-20 соток каждый. Добротные дома, с обязательными посадками белой, бледно красной или насыщенно красной, сирени, жасмина и белого махрового шиповника, вдоль заборов. Дома утопали в этих благоухающих зарослях цветущих кустарников.

Сирень была одной из главных достопримечательностей Юрова, визитной карточкой деревни. Уединенность от внешнего мира и близость к Москве, наряду с живописной местностью вокруг привлекала московских дачников в Юрово.

 

 

Юрово - это маленький затерянный мир, среди оврагов, холмов, полей, лесов, реки Сходня и ручьев и вдали от шоссейных дорог.

Случайные люди в Юрове появлялись редко и о присутствии на деревне незнакомца оповещали отчаянным лаем все деревенские собаки, а собаки жили в каждом дворе. Деревенских жителей молодых и старых, собаки знали по запаху и в лицо и не тявкали, а вот чужаку пройти мимо любого дома не замеченным не удавалось. На улицу, от греха подальше, собаки не выскакивали, но предупреждали дружным лаем других собак, имейте, мол, в виду и предупредите своего хозяина - в вашу сторону движется незнакомая опасность. Собачий телеграф действовал безукоризненно.

 

Юрово - настоящий дачный рай. Москвичи, которые впервые приезжали весной снимать дачу в Юрово, "охали" и "ахали" при виде, ухоженных, со свежевыкрашенными наличниками, домов. Опрятные дома затерялись в зарослях сада с цветущими кустарниками и яблонями. Улица идеальной чистоты, каждый хозяин содержал в образцовом состоянии свою территорию - это было в порядке вещей в деревне испокон века со времен, когда за порядком следил грозный староста.

Увы, и ах, снять дачу в Юрово практически было невозможно. Всё сдано на много лет вперед, с выдачей задатка на следующий год, плюс оставленная хозяевам на зиму мебель, плюс дружеские почти родственные отношения между дачниками и хозяевами.

 

Дачники становились, можно сказать родными постояльцами, живя на одном месте до десяти лет, пока ребята не закончат школу. Дети дачников легко вписывались в деревенскую жизнь, внося московские уличные замашки. Соответственно и москвичи набирались деревенского ума-разума. Конфликтов с местными ребятами никогда не случалось. Жили дружно и развлечения были совместными.

 

Другая улица - "Божедомка" расположена перпендикулярно основной улице. Начинается "Божедомка" от деревенского пруда. Пруд в деревне обязательная часть сельской жизни и быта. Около пруда стоял деревянный столб, на котором был прикреплен кронштейн, с подвешенным куском рельса. Звонкие удары в рельс, означали сбор жителей для оглашения предстоящих мероприятий, которые касались бы всех жителей деревни, например, призыв принять участие в сенокосе или в случае, не дай Бог, пожара.

 

В первую очередь деревенский пруд предназначался, для целей противопожарной безопасности. Около пруда с незапамятных времен, судя по почерневшим бревнам, находился пожарный сарай с необходимым инвентарем (багры, ведра, шланги, лопаты, ломы) и главное оборудование - пожарная ручная помпа, покрашенная в красный цвет.

 

Во- вторых пруд необходим летом для полива садов и огородов, причём как воздух. Поливать огород-это обязанность подростков. Сколько вёдер воды из пруда перетаскал Лёнька на огород - одному Богу известно. Воду носил, в основном, на коромысле.

 

В - третьих из пруда поили лошадей, перед тем как поставить их в конюшню для отдыха и чтобы накормить. Лёньке прекрасно было известно, что после водопоя, лошади, зная, что их ждет в конюшне любимая пища, стремились попасть туда как можно быстрее. Напоив в пруду лошадь по кличке "Майка", Лёнька самоуверенно решил, что легко справится с лошадью и не даст ей с рыси перейти в галоп перед конюшней. Не тут - то было, лошадь, не слушая узды, понесла Лёньку с места, в карьер, направляясь прямиком в низкие ворота конюшни. Силенок у 14-летнего пацана не хватало, чтобы справиться уздечкой с огромной сильной лошадью. Даже, отвернув в сторону голову, Майка продолжала мчаться не сворачивая.

 

Притолока ворот находилась на уровне холки лошади, так что всадник неминуемо должен разбиться головой о верхний брус ворот. Лошадь стремительно приближалась, оставались какие-то секунды до катастрофы. Стоящие поблизости мужики, что-то громко кричали. Потом замерли от ужаса. В последнюю секунду, преодолев оцепенение, охватившее Лёньку он рывком подбросил вверх и в бок свое тело и рухнул в большую кучу конского навоза, сложенную около ворот конюшни, легко ударившись головой о стену конюшни. Стоящие вокруг, невольные зрители, вздохнули с облегчением. Лёнька встал на ноги, шатаясь ни слова не говоря ушел далеко в поле и рухнул в траву.

 

Он лежал, уткнувшись лицом в густую пахучую траву и схватившись пальцами рук за землю. Земля уходила из-под него, пытаясь, как казалось, опрокинуть тело на спину. Изо всех сил Лёнька цеплялся за траву и землю пальцами, которые уходили дальше и дальше вглубь земли.

 

Впервые он начал понимать, что могли чувствовать хмурые мужики - конюхи, которые стояли рядом и наблюдали, как смерть пронеслась рядом, обдав холодком за ворот. Они, прошедшие войну и чудом оставшиеся живыми видели такое не один раз на своем веку. В деревню их вернулось с той войны немного.

 

Что припомнилось родственнику дяде Сереже "Кнопке", рядовому солдату, который выжил в Сталинградской битве, находясь на передовой? Он каждый день видел смерть своих товарищей по оружию и которая обходила каждый раз его стороной, напоминая просвистевшей над головой пулей или прожужжавшим осколком разрывного снаряда. Скорей всего это было ни с чем не сравнимое чувство нервного восторга, что снова остался цел и даже невредим.

 

Это чувство не могло притупиться и к нему невозможно привыкнуть. В окопах некогда было размышлять о чувствах и смотреть по сторонам. Убей врага или он убьет тебя! Весь мир сузился до автоматного прицела, через который виделся узкий отрезок земли, который ты не имеешь права покинуть живым. Жизнь не принадлежала тебе, а зависела от случая, стечения обстоятельств, от соседа справа и слева. Назад пути нет. Там неминуемая смерть от своих. 29 июля 1942 года И. Сталин подписал приказ № 227. "Ни шагу назад!" Созданные заградительные отряды, открывали огонь по отступавшим и расстреливали паникеров на месте.

 

Дядя Сережа "Кнопка", когда выпивал рассказывал мужикам только о боях под Сталинградом, хотя дошел в пехоте до Вены, а в июне 1945 года чудом избежал отправки на Дальний Восток воевать за Курилы с японцами.

 

В густой траве Лёнька пролежал, как показалось, несколько часов. Впервые он реально почувствовал, как хрупка человеческая жизнь, и какой дорогой может оказаться плата за глупую мальчишескую самонадеянность.

 

 

В-четвертых, в пруд в конце лета, начале осени, перед квашением капусты и засолки огурцов, селяне закатывали, рассохшиеся за лето деревянные кадушки. В кадушках большого размера разрешалось поплавать на пруду ребятишкам лет до десяти. Хозяева бочек смотрели на эти шалости, сквозь пальцы и позволяли порезвиться в пределах разумного. Пацаны с превеликим удовольствием пользовались таким благим дозволением и устраивали на пруду морские бои. Приносили из дома подходящие доски, чтобы использовать их в качестве весел.

 

В - пятых пруд использовали для утренней рыбалки. В нем водились караси достаточно крупные, можно было использовать не только кошкам, но и нажарить добытчику. Процесс рыбалки мне не подходил по непоседливости характера. Удочка у Лёньки была и не одна, но рыбачил он крайне редко. Непоседа, он не мог и минуты смотреть на поплавок не отрывая глаз.

 

В-шестых пруд Лёнька использовал, чтобы пускать по нему самодельные лодки и кораблики, которые полюбил мастерить из попавших под руку деревяшек.

 

В-седьмых к пруду приезжал раз в год старьевщик с массой забавных вещиц, которые можно было у него приобрести за старые тряпки и бутылки с целыми горлышками. Наибольший интерес для мальчишек представляли - пугачи, похожие на револьвер с барабаном, массивные, приятно ложащиеся в ладонь. Были и пистоны к ним. Звук не такой громкий, как от «поджиги», но всё-таки собаку испугать мог. Были у старьевщика, в заветном сундуке, рыболовные принадлежности, особенно хороши разноцветные поплавки. Крючки были для ловли любой рыбы, лови - не хочу! Перочинные ножички! Тайная мечта любого пацана.

 

Для девчонок тоже находилось много интересных вещиц, кроме обязательных кукол с одежонкой для них, разноцветные мячики на резинке, стеклянные бусы и масса других "драгоценностей". Свистульки, типа "уйди-уйди", какие-то музыкальные дудки, детские гармошки и Бог знает, чего там только не было!

Зимой пруд использовался для игры в русский хоккей и катания на коньках. Коньки были моделей "гаги"; "советский спорт" и "снегурки".

И, наконец, пруд, когда появилась долгожданная продуктовая палатка, стал центром информационного агентства "ОБС" (одна баба сказала) и местом, где можно было в тенёчке за палаткой выпить на троих бутылочку "Московской особой".

 

Из азартных развлечений в деревне мужики любили по выходным дням играть в лото. После обеда рассаживались на лужайке, и начиналась веселая игра. Играли обязательно на деньги. Ведущий раздавал карты, брал из мешочка бочонки и с прибаутками начинал выкрикивать номера. Концовка игры была всегда одна и та же и выигравшие и проигравшие сбрасывались по "семь рваных" и посылали гонца в палатку за «сучком», так называли водку, запакованную жестяной пробкой "бескозыркой", ценой 21р 20к.

 

С одной стороны пруда стояли раскидистые вербы там же бил подземный ключ, а с другой, где забирали воду для полива огородов, рос хрен, неизвестно кем и когда посаженный, которого хватало всей деревни для засолки огурцов. Пруд и территория вокруг всегда содержались в идеальном порядке. У ребят не было в мыслях бросить в пруд, хотя бы небольшую палку или оставить после рыбалки за собой мусор. Раньше в деревне летом стар и млад, ходили босиком. Не было случая, что бы кто-то порезал ноги на осколках стекол от бутылок. Стекла просто не бросали, где попало. Чистота сохранялась и вокруг деревни. Такой порядок оставался и во времена моего детства.

 

От деревенского пруда начиналась улица "Божедомка", еще до революции, это была не улица, а отдельная усадьба, в виде хутора, построенная прадедом Осипом Ивановичем Никифоровым. Дом пятистенок, был построен на две семьи.

 

Прадед Осип младенцем был подброшен цыганами в семью Ивановых, где его вырастили, но по каким-то причинам при совершеннолетии в казенном учреждении, выписали бумаги на Никифорова Осипа Ивановича. С него и пошёл в деревне Юрово род Никифоровых.

Одновременно недалеко от пруда построилась большая семья Ширковых, баба Дуня родила пять девок. Вера, Антонина, Нюра, Лида и Галина. Они стали нашими соседями с северной стороны.

 

Когда семья прадеда Осипа стала расширяться, он построил еще один дом для второго сына Алексея Осиповича, деда Лёньки, рядом с Ширковыми, которые оказались соседями.

После революции, во время коллективизации излишки земли отошли колхозу. И в 30-е годы по указанию районных властей большая часть земель Никифоровых и часть колхозной земли рядом с прудом была отдана под дачу семье актера театра имени Вахтангова Панкрышева.

 

Таким образом, до войны сформировалась улица из пяти дворов. После войны улица продолжала удлиняться, как за счет приезжих из разных уголков страны, так и своих Юровских семей, численность которых вырастала. Дома стояли по одной стороне улицы, другая сторона - это широкий колхозный луг, который через косогор тянулся до самой реки. Этот участок земли никогда не перепахивали и использовали под сенокос. Прямо от Лёнькиной усадьбы начиналась тропинка, по которой ходили купаться на речку.

 

Луг использовался деревенскими ребятами и дачниками для всевозможных летних игр и развлечений. «На деревне» для этого места не было.

 

Эпилог

Деревня Юрово вошла в состав муниципального образования Куркино и получила наименование Юровская улица в 1995 году. Район Куркино входит в состав города Москвы, административный Северо-Западный округ.

Такова судьба одной подмосковной деревеньки.