OUT.
Вечер сети простер над Кабуки-кварталом.
Где-то пьют и гуляют, звучат голоса.
Ты совсем на немного сюда запоздала:
Года два или три - и всё прячешь глаза.
Слёзы в прошлом, все нити оборваны прочно.
Новый дом - у одной, два ребенка и мать -
У другой, третий - может... но ты знаешь точно,
Что не дашь ни секунды себя удержать.
Ты свободна - ночами не снятся кошмары:
Кровь на пальцах, запачканный кафельный пол;
Тебе кажутся глупостью поиски пары.
Только тоненько ноет давнишний укол:
Одинокою птицей сюда прилетаешь,
Как отравишься терпкой осенней тоской -
Каждый год, целый день здесь безмолвно гуляешь -
И неузнанной таешь в толкучке людской...
Лишь начало зимы - холод душит за шею,
Шарит нетерпеливо за тканью пальто.
Он, как тот, кто держать свою страсть не умеет -
И кого заменить не сумеет никто.
Где-то пьют и гуляют, звучат голоса.
Ты совсем на немного сюда запоздала:
Года два или три - и всё прячешь глаза.
Слёзы в прошлом, все нити оборваны прочно.
Новый дом - у одной, два ребенка и мать -
У другой, третий - может... но ты знаешь точно,
Что не дашь ни секунды себя удержать.
Ты свободна - ночами не снятся кошмары:
Кровь на пальцах, запачканный кафельный пол;
Тебе кажутся глупостью поиски пары.
Только тоненько ноет давнишний укол:
Одинокою птицей сюда прилетаешь,
Как отравишься терпкой осенней тоской -
Каждый год, целый день здесь безмолвно гуляешь -
И неузнанной таешь в толкучке людской...
Лишь начало зимы - холод душит за шею,
Шарит нетерпеливо за тканью пальто.
Он, как тот, кто держать свою страсть не умеет -
И кого заменить не сумеет никто.