Иду...
Девчонка, пришедшая из грез,
Дышит запахом из роз,
Блещет цветом белых яблонь,
Веет бризом свежим в гавань.
Волна бежит за волной.
Чайки порхают в голубом просторе.
Увы, я не с тобой.
Но ластюсь твоим нежным взором.
Иду
Угрюмый.
Все серо, почти что темно.
Все смолкло в гуле повседневных сумятиц.
Лишь воронье карканье растревожило
Мой усмирившийся нрав.
А жизнь скована в семи пятниц.
Все, как и прежде.
И уже не убежать,
Не сделать души своей анклав.
Иду.
Печально поник головой.
Кругом мелькают тени:
Тени машин, тени скучно-серых лиц.
Все надоело.
Не могу!
Устал от этой пьяни, от этой похоти –
Мир мчится в ад.
Я живу средь этих несметных верениц,
Стараюсь жить из последних сил.
Иду.
И вдруг, как снег в июльском зное,
Блеснула молнией ее улыбка в толпе.
И сама вышла из серой массы.
В глазах играла весна;
В улыбке сверкало солнце;
И голос ее – трель прилетевших птиц,
Родников звонкое журчание.
Шла под солнцем
Ни на кого не похожая.
Блеснула в серой толпе.
Не знал ее, просто так прохожая.
Но улыбнулась мне, как старому знакомому.
Как будто знали друг друга всю жизнь.
Затем подошла,
Что-то шепнула.
А я стою молча, одурманенный
Дивным запахом ее духов,
Ослеплен ее красотою,
Оглушен звонким ее говором.
Еще раз улыбнулась.
И мир вспыхнул красками.
Все вдруг стало светло.
Зацвели сирень, груши, яблони.
Прогудел пароход в тихой гавани.
И люди, скрывавшиеся под серыми масками,
Откинули их, улыбнувшись друг другу
И мне.
А я ликую!
Как ребенок, которому подарили игрушку.
Улыбаюсь в ответ,
Схватившись за ее хрупкую руку.
Затем полетел с ней
Ярким сизым голубем,
Сквозь толпы радужных людей.
Поднимаюсь все выше и выше,
Лечу все дальше и дальше.
Она рядом
Греет нежно своим упоительным взглядом.
И мир запестрел подо мною,
Заблестел в ярко-солнечных бликах.
Как я рад, что живу!
Как я рад, что могу любить!
