Ущерб для тела душу холодит...
Ущерб для тела душу холодит.
Тепло воркует страх, мастеровит,
хотя куда взлетать ему, лишенцу.
Чужая речь – гипербола, уволь.
Островский ударяется в гиньоль
Петрушкины откидывать коленца.
Состав исчез – ни рельса под строку.
Я не могу, я небонемогу.
И хорошо, и немочь пригодится.
Окружность обещала – всё пройдёт,
но не проходит, не произойдёт,
не прозвенит, не вспыхнет, не родится.
