Ущерб для тела душу холодит...

Ущерб для тела душу холодит.

Тепло воркует страх, мастеровит,

хотя куда взлетать ему, лишенцу.

Чужая речь – гипербола, уволь.

Островский ударяется в гиньоль

Петрушкины откидывать коленца.

Состав исчез – ни рельса под строку.

Я не могу, я небонемогу.

И хорошо, и немочь пригодится.

Окружность обещала – всё пройдёт,

но не проходит, не произойдёт,

не прозвенит, не вспыхнет, не родится.