Катя

Седой чеченец показал поворот к госпиталю в селе Новые Атаги. Сидящий рядом молодой сержант буркнул:

- "Нужно бы ещё у кого-то спросить... этот может послать..." - куда послать, Алина так и не поняла, она впервые была в этой стране. Предполагалось, что вот сейчас они приедут в госпиталь, заберут своих раненых солдат, с миссией ехала одна из матерей, её в группу включила организация "Солдатские матери" и к концу дня планировали вернуться обратно в Грозный, на аэродром. Алина тщательно заставляла себя не давать никаких оценок происходящему, не принимать ничьей стороны.

Через несколько минут она увидела госпиталь. Рядом с каким-то зданием, потом оказалось, это школа, стояли добротные палатки Международного Красного Креста. Но как ни старайся не оценивать, мелькнула мысль:

- "Это ненормально, когда школы превращают в госпиталя."

Руководитель группы отправился к начальнику госпиталя и почему-то долго не возвращался. Алина заглянула в первую палатку, там были раненые. Женщина средних лет, делавшая перевязки, спросила её:

- "Кто вы? Что вам нужно?" -

Я врач, - ответила Алина и никаких других объяснений дать не успела. -

-" Так помогайте, если врач " - с явным акцентом сказала женщина и Алина подошла к ней.

-"Помогать, так помогать, когда вернётся руководитель группы неизвестно, хоть перевязку сделаю" - подумала она и подошла к молодому человеку. Явный прострел плеча, ранение не должно быть фатальным, подумала Алина и оглядевшись, увидела столик с перевязочным материалом и медикаментами. Перевязка, дальше ещё и ещё. Мужчины были разного возраста, от юных, до совсем пожилых... гражданские и военные. Это результат бомбёжки, результат гражданской войны, которая началась в развалившимся в 1991 году когда-то мощном, победившем во Второй Мировой войне, государстве.

Снаружи резко засигналила машина и началось движение, привезли новую партию раненых, это Алина поняла, когда вышла из палатки, она уже закончила делать перевязки. Среди раненых была совсем юная девушка. Алина не видела её лица, на него упали распущенные русые волосы. Девушку несли на носилках, санитарка бережно отбросила с лица волосы и Алина застыла, скованная непониманием происходящего и ужасом. Это было не ранение, лицо сплошная окровавленная синяя маска, глаза открыты и... у живых людей не бывает таких глаз. Они, стеклянные, просто смотрели в небо, почти не мигая, но девушка дышала, она была в полной прострации. Носилки проплыли мимо Алины и она невольно пошла вслед. В приёмном покое девушкой занялись санитарка и медсестра. Алина, к этому времени она одела белый халат, стала помогать. Все молчали и Алина понимала почему, жертвы насилия не отвечают на вопросы, разговорить их сложно. Алине было ясно одно, с девушкой произошло что то страшное. Когда пришёл врач, на его немой вопросительный взгляд, медсестра объяснила, что нужно швы в нескольких местах наложить, но опасных для жизни повреждений нет.

-Вовремя отбили - сказал врач.

Потом пациентку увезли и Алина спросила у медсестры:

- Что с ней произошло? Вы знаете эту девушку? -

Медсестра назвалась Андреевной, немного помолчав, стала рассказывать:

- Знаю, она тоже медик, фельдшер-акушер, на ФАП-е в селе Дуба-Юрт, примерно в тридцати километров отсюда, уже год работала. Её по распределению сюда направили. А что случилось... то, что с многими женщинами война делает. - помолчав, добавила - хотя здесь ещё страшнее. Её Катей зовут и ей только двадцать. Как она согласилась в Чечню ехать, не знаю... русские отсюда бегут, а она вот год проработала. А вчера в село Саид - Али Салуев, убийца, зашёл с бандой своей... он родом из села. Ухаживал за ней. - И замолчала, как будто не было сил говорить, через минуту только добавила:

- Нас ещё утром предупредили, что её сюда привезут. -

Но пришёл руководитель группы и беседа прервалась. Он сказал, что придётся задержаться на несколько дней и кроме находящихся в том госпитале, миссия сможет забрать граждан страны миссии из других госпиталей. Их привезут сюда. Это или контрактники, или офицеры. Один очень тяжёлый, транспортировать его сейчас опасно, даже поэтому нужно задержаться.

- Ждать, так ждать, буду помогать в госпитале, - решила Алина. Её почему-то не отпускал взгляд Кати. Что-то влекло к ней, Алина не понимала своих чувств, своей внутренней тревоги и решила навестить девушку. Швы ей уже наверняка наложили, нужно узнать, в какой она палате.

Девушка лежала в палате одна. Палата совсем маленькая, с высоким окошком, наверно в школе эта комната была кладовкой и в палате, кроме Кати, был врач. Он, как показалось Алине, даже обрадовался, что кто-то ещё зашёл и предложил Алине выйти с ним на пару минут. В коридоре попросил:

- Вы женщина, поговорите с Катей, нет у меня слов, понимаете, нет. Я хирург могу только тело прооперировать, не душу, а здесь нужна операция на душе. Может быть у вас получиться, психологов здесь нет. "

- Я попробую- ответила Алина, - Но я тоже не по душам хирург, я терапевт. -

Алина понимала, что нужно искать ниточку, которая заставила бы Катю заговорить, а лучше заплакать, зарыдать, закричать, вот тогда может душа начнёт излечиваться, или хотя бы оживёт. Она присела на край кровати и заговорила:

- Катя, я посторонний человек и мы больше никогда не увидимся, я приехала из другой страны, мы заберём раненых, имеющих наше гражданство и уедем навсегда. Расскажи мне подробно, что с тобой случилось, вспомни шаг за шагом и мы вместе решим, что делать дальше, может быть я смогу помочь тебе советом. Или просто вместе выплачемся по-нашему, по-бабьи, сердцем и слезами. -

Но Катя молчала.

 

Продолжение следует