Тифон
Перуном Зевса поражённый,
В утробе Геи заключён,
Её же чревом порождённый,
Томится исполин Тифон.
Ещё вчера огня столпами
Он в прах и пар мир обращал
И необорными руками
Крушил громады грозных скал,
В безмерном буйстве распаляя
Могучий жар стихийных сил,
Плечами солнце заслоняя,
Олимп с землёй сравнять грозил,
И всё же, скован вышней волей,
Недвижно ныне он лежит,
Разбит необратимой долей,
Надёжно заточён в гранит.
Его безумства след безвестно
С теченьем времени пропал,
И огнь, что буйствовал всеместно,
Погас, как если б не пылал.
Печальный призрак запустенья
Забвению навек предав,
Деметры всеблагой веленье
Обилие дерев и трав
Земле вернуло. Зверь и птица,
Нашед счастливо прежний кров,
Беспечно стали вновь резвиться
Под сенью девственных лесов.
Простор небес, все земли, воды
Наполнил многогласый хор
Творений матери-природы,
Богов лаская слух и взор.
Согласие веками длилось...
Но не постичь нам естество!
По прихоти его явилось
На свет чудное существо -
Плод изощрённейшей забавы,
Какой не ведал мир вовек -
Сосуд таинственной отравы,
Что носит имя Человек…
Сперва среди других созданий
Едва ль он выделиться мог,
Но даже той порою ранней
Горел мятежный огонёк
В очей его неверном взоре.
Всеобщей песни звук умолк
В душе его кипучей вскоре.
Глупец! Себе вменил он в долг
Схлестнуться с миром в гордом споре,
Вложить в него свой скудный толк...
Но то случилось многим позже.
Сначала был он робок, тих,
Убогое готовил ложе
Под сводами пещер глухих,
Брал от даров земли немного,
Над ней насилье не чинил,
Вёл быт бесхитростно и строго
В лице богов природу чтил.
Но вот однажды озарился
Свечением пещерный зев,
И Человек из тьмы явился,
Десницу с пламенем воздев.
Немедля зыбкие строенья
Он на просторе разместил
И в сердце нового селенья
Сей пламень трепетно вложил -
Взревело первое горнило,
Огнистую разверзнув пасть.
За Человеком утвердило
Оно над веществами власть.
Покров земной был плугом вспорот,
Ремёсел множились число,
И вскоре уж в обширный город
Селение переросло...
На месте хижин первобытных
Дворцы-гиганты вознеслись,
И башен мраморно-гранитных
Вершины жадно впились в высь.
Терзаясь знания алканьем,
Здесь Человек упорно бдел:
Стремленьем вечным подстрекаем
Себе свой подчинить удел,
Трудился он над толкованием
Движения небесных тел,
Из тысяч редких компонентов
Лекарства, яды составлял
И необычных инструментов
Хранил богатый арсенал:
Горелки, колбы и реторты
Бурлящий перегонный куб,
Блестящих пузырьков когорты,
Соединенье медных труб,
Модели, препараты, свитки,
Хранящие науки груз -
Познанья дерзкие попытки -
В том находил особый вкус
Властитель поднебесных башен...
В мгновенья праздности взирал
Он с высоты на море пашен,
Меж волн которого сверкал
Усердный серп, на вертограды,
Где вызревал медовый плод
Для уст взыскательных услады,
На ток им укрощённых вод,
Плотины, сеть мостов и улиц,
Пространства пышных площадей,
Гончарных мастерских и кузниц
Огни. Тогда в душе своей
Гордился Человек немало,
Всё, что он видел пред собой,
Как думал он, принадлежало
Навек ему. Каприз любой
Всё тотчас удовлетворяло.
И всё ж над миром власти той
Ему, как видно, не хватало.
Неведом был ему покой.
От созерцания владений
Он быстро взгляд свой отвращал
И в чад отчаянных радений
Рассудок снова погружал.
В отдельных случаях понятен
Лик мирозданья стал ему,
Но множество незнанья пятен
По-прежнему хранило тьму.
Так, до сих пор не удавалось
Проникнуть вглубь коры земной:
Орудье скоро иступлялось,
С трудом щербя лишь верхний слой,
Тогда как Человек всецело
Желал изведать тайны недр,
Закончить начатое дело
Их покоренья. Был он щедр
На долгих тщаний расточенье
Для достиженья цели сей.
И вот - он создал воплощенье
Своих отчаянных идей.
Был явлен бур великой мощи,
Насквозь способный твердь пронзить,
В неуязвимой прежде толще
Тоннель широкий проложить.
Едва лишь только порождён был
Сей рукотворный голиаф,
Как тотчас же в то место отбыл,
Где Человек, всё просчитав,
Постановил начать работу.
В ночи прибыв, уж на заре
Он начал сокрушать породу…
Меж тем возвёл свой взор горе
Творец безудержной машины
Встречал с надеждой он рассвет,
Ведь то был день, когда глубины
Пред ним раскроют свой секрет,
Когда несметные богатства
Он на поверхность извлечёт,
Сырья обильем своё царство
Одарит на века вперёд.
Так предвкушения отраде
Он предавался. В мыслях зрел
Уж новый умысел, во взгляде
Не огонёк – пожар горел.
Но чу! Буренья гул прервался,
И словно отдалённый гром
Средь неба ясного раздался.
Машиной созданный разлом
Исторг зловонье жжёной серы.
По почве пробежала дрожь.
Нагрелась вдруг она без меры,
Покрылась трещинами сплошь...
Из трещин, вырвавшись в мгновенье,
Клубясь, застлал всё едкий дым.
Истлело всякое растенье,
От пепла сделался седым
Ландшафт окрестный… Страшный рокот
Тяжёлый воздух разорвал,
Как будто бы Гефеста молот
С эфирных круч на землю пал:
То пробудился Хаос древний.
Сокрытый в недрах лютый зверь
Восстал из тьмы тысячелетней.
Глупец тщеславный отпер дверь
Надёжной некогда темницы,
И вышел из неё колосс
В кровавом мареве денницы…
В бреду ужаснейшей из грёз
Не видел Человек такого.
С беззвучным воплем на устах,
Не в силах вымолвить хоть слово
Стоял он. Столь велик был страх,
Что обездвижил его члены,
Прожёг сознание и смёл
Рассудка сломленного стены…
В смертельном ужасе обвёл
В последний раз он мир очами.
Пред гибелью увидел он,
Как солнце заслонив плечами
Крушит всё сущее Тифон…
Вновь небосвод лобзало пламя,
Стонала под ударом твердь,
Хрустя гниющими костями,
Шла по земле старуха-смерть.
Вновь гущу облаков пронзила
Кронида меткая стрела -
Тифона снова усмирила,
Прервав распространенье зла.
Лежит он ныне в мрачной бездне.
Над ним долины, гор гряды.
Их полнит звук всеобщей песни,
Повсюду видятся следы
Воскресшей жизни, что дотоле
Пылала жертвенным огнём.
Но Человека нет здесь боле,
Как нет и памяти о нём.
