Я хочу, подруга, с тобой помолчать...
Она мне говорит :
"Я ненавижу эту долбаную страну
С такими серыми крышами...
Мне действуют на нервы хмурые города
И лица, которые никем не будут услышаны...
И не хочу я сцепиться
С этими старыми трамваями и хрущевками
(прости, Господи!)...
И не поддерживаю чересчур сознательных граждан
С запрограммированными речевками.
Мне ни за что не смириться
С такими формальными "Привет-Пока"... рука в руку,
Глазами миндальными от водки и от тягучей тоски
Рассматривающими силиконовую скуку...
С тупыми афишами,
Облезлыми, примазанными на старые тумбы,
С поэтом из пафосного квартирника,
Задача которого чересчур противна.
Искусственно заламывает душу он там. Исступленно. В экстазе.
По сути: дерьмо собирает. Как на паперти. Но в своем унитазе.
И, судя по всему, тонкая скрипочка при нем удачно настроена,
Чтоб возлюбили (то есть, несли бабло) – и чтобы речи власть беспокоили".
Она сидит на кухне. Курит нервно и выдает перлы.
И методично, настойчиво действует на нервы полной стервой.
Но, черт возьми, в чем-то она права:
Жизнь все больше похожа на работу. А с ней (по факту!)дрова...
Вокруг все искрит, просвечивает оголенным нервом,
И тренеры (пионеры бизнеса) кричат оголтело: "Будь первым!"
И результат показывает в итоге, что умников - прорва. Туча...
И годам к тридцати, глядишь, поймешь, почему ты не лучше...
Ведь вначале у большинства слова в уши, клубы, звонки, попойки,
А потом не знаешь, как отчалить от созданной тобою помойки.
Как не спиться, не скурвиться, не втянуться, не сойти с пути -
Нужно лбом разбиться, свалиться...раз сто подняться, чтоб идти...
А кто-то балдеет, спит с подругой или тусит в клубе, может сосет пиво-
Живет по своим понятиям и хочет, чтобы было красиво.
Не будет он париться, как моя подруга, на кухне. Нет силы.
Не по приколу так втирать, штыриться, тянуть жилы...
Он просто жует эти свои сладкие с маком плюшки,
Мажорит и шикарится, и отмечает с друзьями "днюшки".
Тачку гоняет с кентами и песнями на всю катушку
И не дает мысли всякой даже присесть на ушко...
"Слушай,- подруге сказала я,- и призадумалась надолго:
Сидишь, мутишь без дела и всякого ощутимого толка...
Можешь для убедительности еще порвать штаны на коленях руками,
Типа: не верю я этой стране, в ней приходится жить с дураками.
Ты злишься и так думаешь потому, что тебе больно...
Потому, что ты быть нужной хочешь... И собой недовольна.
Ни поэты, ни мужья/жены, ни трамвай, ни Страна - не причина,
Знаешь, кто виноват. Признайся. Ты сама, дурачина!
И пока тут пыхтишь и стараешься, забивая Страну скалкой,
Этим посылом доносишь мне мысль, что себя жалко...
Оттого, что не смогла помочь себе подняться,
Сына не родила, дом не строила... и не с кем ночью обняться.
Катаешь в банки для себя на кухне по ночам помидоры,
А хочется семью, детей, с кем-то надежным идти в горы.
И, если закрываешь глаза, плохие мысли в рот протискиваются сквозь щели,
Не смотри им в лицо. Не слушай. Не повторяй. Не верь им!
Твои мысли гнилые - назойливые, как муха, как оса,
Как листья, что брошены осенью стрелой в глаза.
Летят с силою, скребут асфальт, протискиваются в метро,
Чтобы украсть последнюю веру, надежду в себя и в добро".
Я хочу, подруга, с тобой помолчать.
Выпить рюмку.
Добавить полным стаканом,
Положив сверху хлеб... за тех,
Кого с нами не стало.
Кто не предаст и не бросит -
Знает, что такое Страна.
Для них Родина - главные, хотя и простые слова.
Не уродина, как об этом кричат враги.
Твоя Родина - это Мамы шаги...
ЭТИ ЛЮДИ - и на пыльной дороге всегда попадают в след...
И неважно, вчера родились - или назад сто лет...
Просто имя "Родина" уже с молоком матери им было знакомо.
Они его выпили большим глотком, как самое правильное слово.
И потому разрежут себя на бруски, если Родине это нужно.
Не продадут, не променяют душу ее на сомнительную дружбу
С теми, кто пастью гнилостной дышит в лицо из-за океана,
Лает на нас отовсюду... И не волнует его твоя Родина-Мама.
Мама – Родина!... Я люблю ее всякой и поклонюсь в ноги
Низко...
За то, что родила меня, воспитала и стала близкой.
Она, как солнце, просыпается с ласкою каждое утро,
Всегда способна к беде оставаться неравнодушной и чуткой,
Смотреть бархатистым взглядом в окна с голубыми шторами
И быть всегда справедливой между кривыми спорами...
Церквями звенит златоглавыми, парит ясным Соколом
С Любовью большой к миру и Далью своею высокою.
И кудри ее всегда расцветают вербами.
И в списке друзей она остается первою!
© Copyright: Марина Татарская, 2017
Свидетельство о публикации №117101307966
