И ТАЮТ В НЕБЕ ОБЛАКА
Ромашек, васильков – по пояс,
пасётся метрах в ста Пегас,
разделись мы, не беспокоясь,
что кто-то вдруг увидит нас.
И божия коровка с лёта
садится, чтоб взлететь с руки,
твоих сосков медовых в сотый
я раз целую бугорки.
В бездонной сини серебрится
беззвучный лайнер, словно страз;
слеза счастливая в ресницах
твоих стоит прикрытых глаз.
Мир нам понятен мигом каждым,
он стал родным, открытым стал,
я знал, что будет так однажды,
я это чувствовал, я знал.
Полянка маков средь ромашек
качнулась алою волной,
пьянеешь здесь и без рюмашек
от воздуха яйлы хмельной,
от рук твоих, от плеч, от взглядов,
и так душе легко, пока
кузнечики стрекочут рядом
и тают в небе облака.
Там гриф парит легко и смело,
он смотрит вечное кино,
как два (мужское с женским!) тела
сплелись в одно…
