Альтернативная история Золушки

Я отсиживалась в одной из каморок для 'клинингового персонала' и, тяжело дыша и изредка икая сквозь сжатые зубы, тщетно пыталась понять, как выйти из здания никем не замеченной. На коленях мирно покоилась голова неандертальца, созданная лично мной из папье-маше несколько дней назад. В голове все еще звенел негодующий крик нашей уборщицы бабы Зины: 'Надька! Надька, стой! Стой, зараза неандертальская!' Ага, ща. Только трусы поглажу. Трусы... Божечки, я, похоже, выскочила из номера без них... Вот же стыдоба! Варька с Машкой неделю ржать будут, когда узнают...
И что теперь? Куда идти? В тонкой гипюровой кофточке и шелковой юбке до колена, которые добрые сестренки заставили напялить на это бессмысленное свидание, я по такому жгучему морозу далеко не убегу. Нет, можно постараться, конечно, благо, на ногах у меня остались мои любимые розовые босоножки с каблучком пару сантиметров. Угу. До ближайшей больницы, как минимум с воспалением легких. А там меня быстро и найдут, и вылечат, и замуж насильно выдадут. Сволочи! Не хочу! Я еще так молода! Не хочу!!!
Нет, рыдать нельзя... Никоим образом нельзя... Иначе макияж потечет... И буду я тогда Надька-страхолюдина... Меня даже завалящий бомж в переулке испугается...
'Всего одно свидание. Ну дочка, что тебе стоит? Симпатичный молодой человек, говорит, видел тебя на сцене, влюбился, хочет поближе познакомиться'. Знаю я их знакомства. После последнего, с нагловатым сынком местного мэра, я целый месяц у тетки в глухой деревне отсиживалась, глухонемой притворялась! А отчим с матерью на дармовщинку на Сейшелы с якобы будущими родственниками съездили, отдохнули!
Небо, я ведь так молода! Мне всего двадцать три! Ну какой 'замуж'! Не хочу я туда! И вообще, мой ненаглядный 'папочка' только недавно дал мне главные роли в своем театре. Должна же я вдоволь насладиться заслуженными овациями зрителей! Голова неандертальца на моих коленях ехидно оскалилась. У, обормот! И почему я, когда его делала, посчитала, что эта древность обязательно должна улыбаться!?
- Надя, - в комнату заглянула Верочка, наша гардеробщица, миленькая и отзывчивая кареглазая шатенка. - Совесть у тебя есть? Тебя и театр, и гостиница уже пару часов разыскивают. Выходи давай. Его отец приехал, просто мечтает с тобой познакомиться.
- Угу, ик, сына он своего, ик, великовозрастную дубину, ик, женить мечтает. Ик. Я ему, ик, даром не сдалась. Ик.
- Не ворчи. Все выходы давно оцеплены. Тебе все равно отсюда не выбраться.
Уроды! Я тяжело вздохнула:
- Вер, ик, ну что они ко мне, ик, все пристали, а? Ну переспала, ик, я с ним. Ик. Это что, ик, повод меня сразу, ик, в ЗАГС тащить??? Ик.
- Варя с Машей давно замужем. А твой отчим, сама знаешь, очень ответственный человек.
Знаю. Придушить бы его, чтобы этой долбанной ответственностью не страдал...
А ведь как хорошо все начиналось. Мой отчим владеет двумя семиэтажными зданиями в центре нашего города: а одном располагаются театр, ледовый каток и швейная мастерская, в другом - ресторан и отель. Удобно, кто ж спорит: посмотрел представление, поел в ресторане и на бочок в заказанном номере.
Капиталист фигов. Сам мне с детства разрешал лазить везде, где хочу, а теперь жалуется, что все ходы-выходы лучшего него знаю. Он что, думал, что я этими знаниями никогда не воспользуюсь? Три раза ха!
В общем, очередной мачо выразил желание пообщаться с моим высочеством. Я честно была против. Но разве найдешь аргументы, когда на тебя наседает все семейство, да еще и с мелкими племянницами? Ладно, оделась провокационно ('Ах, Наденька, оранжевый так идет к твоим каштановым волосам!'), сверху - шубу и сапоги, нырнула в такси, через пару кварталов вылезла, переобулась в гардеробной у Верочки, через служебные входы-выходы добралась до ресторана, плюхнулась на стул, мрачно оглядела и сервированный по высшему разряду стол с устрицами, овощными салатами, фруктами и шампанским (лучше бы эти изверги на стол тарелку борща и антрекот подали, ага, дождешься от них), нацепив одну из сладеньких улыбочек, благосклонно выслушала комплименты своей неземной красоте и каждому компоненту по отдельности ('Ваши глаза сияют, как алмазы!' - Болван, где ты видел настолько радиоактивные алмазы? - 'Ваша улыбка поражает меня в самое сердце!' - Могу добавить пару выстрелов пробками от шампанского, в оба глаза, так сказать, чтобы симметрия была. - 'Ваши локоны...' - дальше я уже не слушала. Все равно ничего нового о себе не узнаю. Никакой фантазии у этих идиотов), даже что-то прощебетала в ответ.
Хорошо, рядом не сидел Мишка, мой личный охранник, появившийся в доме на мое пятнадцатилетие, уж он бы точно понял, что в таком настроении я только убивать и способна.
Ладно, выпили-закусили, мой стовосьмидесятивосьмисантиметровый кавалер галантно довел меня, всего лишь метр шестьдесят семь, до постельки, даже раздеть смог нормально, ничего не порвав. Достижение, кстати. От некоторых упорных женишков приходилось сбегать практически голой.
Ну что сказать? Были у меня мужчины и поискусней. Здесь же... Хорошо, что не вырубилась при предварительных ласках. В общем, ночка прошла в целом нормально. Зато утро...
- О, прекрасная леди! Молю, выходи за меня! - И лыбится, зараза такой. Стоит, вход перекрыл, кольцо в коробочке выставил, на мол, любуйся. И не сбежишь же. Пришлось за живот хвататься и в туалет сбегать. А так как раздевалась я, наученная горьким опытом, именно в туалете, а окошка в таких комнатках уже мной опробованы, как и широкие карнизы, ведущие к одному из служебных выходов, то фиг с маслом он получил, а не невесту, гад такой.
Как я бежала! Вот что значит постоянная тренировка и отличное ориентирование на местности! Вот только раз меня не туда занесло, стукнулась о какую-то статую, оказавшуюся неандертальцем, его физия мне на руки и грохнулась. Останавливаться было некогда: за мной уже весь отель гнался. Еще чуть-чуть, и театр со швеями присоединится. Как пить дать, поймают и окольцуют. Так что пришлось голову с собой тащить. Но добежала, да, теперь вот сижу в каморке возле гардеробной, думаю, куда мне, бедной-несчастной, дальше деваться...
Хотя... Почему бы и не попробовать...
- Вер, а Вер, - состроила я умильную рожицу. Гардеробщица мгновенно напряглась. Хорошо же меня здесь знают. - Принеси, ик, воды и что-нибудь, ик, переодеться?
- Ты хочешь, чтобы меня твоя родня самолично на клочки порвала? - угрюмо поинтересовалась девушка, но дверь с той стороны все же закрыла. Правильно, кто еще, кроме меня, будет выслушивать ее стенания на старую, как мир, тему 'Все мужики козлы'?
Воду я выпила залпом, всю литровую кружу. Затем присмотрелась к одежде: свитер, джинсы, пальто, ботинки. Божечки, из какого хлама их вытащили? А на мне еще и белья нет. Блин, выберусь отсюда, все деньги отчима на анализы потрачу...
- А на голову?
Шапка-ушанка? Сколько ей веков?
- Надь, может, ну его, а? Вылезай. Замужем не так уж и плохо...
Ага, разбежалась. Тебе, моя милая, надо, ты и выходи. Замуж. Хотя Верочка, как раз, с удовольствием вышла бы. Только не берет что-то никто. Спать спят, холодильник ее периодически подчищают, даже иногда конфеты с цветами дарят, а как дело до серьезного доходит, так и в кусты сразу. Счастливая...
Ладно, волю в кулак, и натягивать эту гадость. Интересно, Верка спецом мне похуже одежку выбрала? Или у нее в чулане и правда ничего приличного уже не осталось?
Кое-как оделась, натянув свитер на нижнюю половину лица и нахлобучив шапку пониже. Выглянула из своего укрытия. Люблю эту каморку возле гардероба: и Верка не выдаст, и до выхода пару шагов всего сделать надо. Да, мне сегодня везет. Нет, точно везет. Был бы на вахте Мишка, хрен я бы прошла. А так, немного сгорбилась, руки в карманы засунула и походкой завзятого пьянчуги направилась к дверям. Шаг, другой, третий...
Ура, желанная свобода! 'Папочкины' доблестные охраннички в мою сторону даже не посмотрели. Чудно. И куда теперь? Домой пока никак нельзя. Родичи сначала собственноручно освежуют, а потом с поклонами на руки женишку передадут. Денег нет, ехать некуда. Ладушки, здравствуй, Ванька.
С Ванькой Сенцовым я дружила со школы. Он оказался единственным нормальным парнем среди всего моего побитого гормонами окружения и не пытался, как многие, периодически поставить штамп в моем паспорте и одарить своей фамилией. Жил он в паре кварталов от театра, в собственном одноэтажном домике, обставленном 'скромно, но со вкусом', так что добралась я до дружка без проблем.
- Эй, 'синяк', куда прешь?
Чего? Это мне, что ли? Точно. Друг мой любший, собственной персоной. Все два метра. В халате и тапках на босу ногу. Это что он в таком виде на морозе -20 делает?
- Вань, а по роже?
Друган икнул и тихо, проникновенно так спросил:
- Надька?
- Нет, кикимора болотная. Ванька, ты меня домой пустишь?
- А... Да, конечно...
Зашла, нагло оккупировала ванную, разделась, вымылась, закуталась в Ванькин халат, висевший на крючке, вылезла на кухню.
- Опять женихи? - понимающе хмыкнул хозяин дома, разливая по чашкам чай.
- А то ты не знаешь. Задрали уже. Сил моих нет.
- А поприличней ничего не нашлось?
- И чем тебе мой костюм не нравится? Я, может, новую роль репетирую.
- Угу. 'Пьянь подзаборная' называется. Ай!
- И ой ща будет. Не умничай давай.
Мобильник зазвонил внезапно. Ванька, уже переодевшийся в видавший виды спортивный костюм, вытащил из кармана 'трубу'.
- Да, Сан Саныч. Надя?
Вопросительный взгляд на меня, потом:
- Да, здесь.
Предатель!
- Дать ей трубку? Да, конечно.
Общаться с отчимом не хотелось вообще. Но лучше уж по телефону, чем вживую, когда он сюда со своими шкафообразными охранничками нагрянет.
- Да, пап?
- Давай домой, - спокойный ровный голос, будто и не было ничего. - Мишка сейчас подъедет.
- Э...
- Трусиха. Мать тебе по шее даст, на этом всё и успокоится. Иван Никанорыч сообщил, что настолько своевольная невестка ему не нужна. Так что собирайся.
Да? Ну ладно, как скажете.
Влезать в Веркино старье не хотелось, поэтом к мерсу, ждущему у ступенек дома, вышла, в чем была: в халате. Впрочем, Мишка, очередной шкафообразный 'товарищ', бритый наголо, как 'бойцы 90-х', к моим маскарадам был привычный: открыл дверь мне, потом уселся за руль. Ехали молча. А о чем еще говорить с такой обалдуйкой, как я?
Высокий трехэтажный дом из белого кирпича встретил беглянку с обычным своим достоинством. А говорят, у домов души не бывает. Чушь. Наш точно настоящий аристократ в сотом поколении.
Мать отделалась уже привычными стенаниями на тему непутевой дочери: ей, вишь, женихов подсовывают, один краше другого, а она, обормотка, сбегает каждый раз, не понимает своего счастья. Я делала вид, что слушаю, а сама мечтала поскорей до своей комнаты добраться да выспаться нормально.
Моя любимая кроватка из дуба с новеньким матрасом и цветастым покрывалом радостно раскрыла объятия. Ура, да здравствует крепкий и здоровый сон!
 
- Выспалась? - Отчим смотрел с насмешкой. Я только вздохнула. И выспалась, и в ванной отлежалась, и даже накраситься успела.
- Сегодня поедешь со мной. Я нового режиссера нанял. Познакомишься с будущим начальством.
Упс. Я со старым только недавно сработалась. А тут новый. Ладно, как скажете.
Шерстяное платье чуть ниже колена, сапоги, шуба из норки. Вот она я. Любите и жалуйте.
Охранник отчима, 'шкафчик' Валера, услужливо открыл двери лексуса. Через несколько минут мы уже заходили в одно из зданий. Сейчас поднимемся на второй этаж, найдем этого режиссера...
- Пап...
- Слышу.
Действительно, крики, шум и ругань, доносившиеся сверху, только глухой не услышал бы. Кого там убивают? И где потом труп прятать?
- Сан Саныч, это невозможно! Работнички, чтоб их! - Нам навстречу, на лестничный пролет, сбежал вниз высокий худощавый мужчина с черными как смоль волосами, полными чувственными губами и горящими синими огнями глазами. Ой, мамочки...
- Надя, знакомься, - чуть иронично улыбнувшись, повернулся ко мне отчим. - Это и есть наш новый режиссер, Антон Михайлович Порошин.
Ага, угу... Ой, глазки какие... Что там 'папочка' насчет свадьбы твердил все это время? Уже хочу! Антоша... А имя-то какое... 'Я летаю. Я в раю'.