Процесс

Наташе

 

-1-

 

Привет, зима. Ты лист бумаги.

Наверное, ты просто фон

для закоулков ночи, Праги.

Наверное, ты просто сон -

 

обычный сон дрожащей твари,

которой скрип и хлоп дверей

напоминают - он не барин,

а сочиняющий еврей,

 

он может сколь угодно злиться,

да только у бульварных лип

его лицо на зимних лицах,

а значит, он надёжно влип.

 

И липы смотрят с интересом

всегда, особенно в ночи,

как в завершении процесса

к нему приходят палачи,

 

ведут за город. Им не жалко -

ни липам, ни заплечных дел,

что человек, который галка,

споткнулся, рухнул, улетел.

 

-2-

 

Снова дождь за моим окном,

и в окно я смотрю жуком -

не изгнанник, не раб, не царь,

а такая вот, в общем, тварь.

 

У тебя есть и сын, и дочь.

Мне не в силах никто помочь.

Шторы белые из холстин,

и шуршит в тишине хитин.

 

Поезд мой прогудел, ушёл.

На столе - образцовый шёлк,

образцы стихотворства про...

Их не выменять на серебро.

 

Я торговый агент, а не Бог,

мой товар - серебристый вдох.

А теперь я - огромный жук,

много лапок и нету рук,

 

чтобы их заломить в мольбе,

чтоб молиться так - о тебе,

нету рук и молитвы нет.

Я залезу на твой портрет,

 

я прикрою его потом,

я оскалюсь жучиным ртом,

чтоб не смели касаться нас,

как того, чего Бог не спас.

 

-3-

 

У нас одинаковый крови,

сомнительный, в общем, состав,

когда затихает Бетховен,

от собственной мощи устав,

 

и то, что потом и навеки,

всё это навеки потом -

романтики сладкие реки,

не пьющейся высохшим ртом,

 

созвездий висят Винограды

и старые замки стоят,

темнеют, что Упанишады,

арийские песни наяд.