И надо же было такое выдумать: учительница по рисованию решила повести свой класс в Третьяковку в выходной день! Договорилась со знакомым сторожем, сделала звоночек директору и готово дело! Главное, говорит, чтобы общению детей с искусством никто не мешал, только тогда может состояться контакт. А Динке никакого контакта и не надо, она считает рисование, изобразительное искусство, вообще анахронизмом, ну если понятнее – пережитком прошлого. Почему люди раньше рисовали? Да не было у них такой техники, как у нее, Динки! И она тайком погладила в кармане маленький цифровой фотоаппарат, с которым никогда не расставалась. Ей его подарил папа на день рождения и сказал: «Посмотрим, сможешь ли ты делать настоящие художественные снимки». А какие тут могут быть трудности? Смотришь на экран, нажимаешь кнопочку – и готово. Плохой кадр – стерла, хороший – показала подругам.

Дина так задумалась, что не заметила, как экскурсия во главе с учительницей, переходя из зала в зал, удалилась. Даже голоса Галины Алексеевны не было слышно. Но кто-то вроде бы окликал ее. Дина тряхнула головой, внимательно всмотрелась в полотно, напротив которого она сидела, и вздрогнула. Передвижник Перов поманил ее рукой и совершенно внятно спросил:

- А мне ты можешь показать свой чудесный аппарат?

Девочка немного оробела, но не удержалась и похвасталась:

- Смотрите, мне не жалко, ни у кого в классе аппарата с такой памятью нет, можно тысячу снимков сделать!

- Ого, столько картин ни у кого из моих коллег нет, разве что у Ивана Айвазовского! И как же он действует, как цвета и краски подбирает?

- Да ничего не подбирает, просто реально фиксирует и все тут!

Динка продемонстрировала, как работает фотик, показала результат. И обнаружила, что в зал на их разговор подтянулись еще несколько художников. Они по очереди брали чудесную штучку в руки, осматривали ее, щелкали кнопочкой. Илья Репин похвалил технику:

- Для поиска натуры полезная вещица. Я ведь пока своих бурлаков писал, сколько деревень объездил, сколько бумаги и холста на этюды извел!

Но Иван Шишкин с сомнением покачал головой:

- Если поиск на машинку переложить, потеряешь технику владения кистью...

- Да зачем вам эта кисть вообще нужна, - разгорячилась Дина, - вы ведь не какие-нибудь сюрреалисты или абстракционисты, вы – реалисты, все, что видите - просто фиксируете. И тут моя техника полностью вас заменяет. Ну, извините, не вас, а вашу кисть. Вот поеду с родителями в круиз по Волге и наснимаю таких кадров, обзавидуетесь!

Тут художники все враз заулыбались, кто головой покрутил, кто руками всплеснул.

- Послушай меня, - заговорил Илья Ефимович, - я ведь бурлаков увидел впервые на Неве, публика гуляет нарядная, веселая, а по берегу ползет серое грязное пятно, люди впряжены в бечеву, как тягловый скот! Я сначала так и хотел их написать, по контрасту с публикой. Но нет, пестро выходит, мысль…разбредается! Три года искал сюжет, по совету друзей поехал на Волгу, познакомился с бурлаками-волгарями, там такие типажи! Не поверишь, когда царь у меня эти этюды посмотрел, сразу сказал, что купит себе картину, еще ненаписанную! И купил, повесил в хоромах. А когда ее на выставку во Францию запросили, в обществе целая дискуссия развернулась: надо ли за рубежом показывать русский народ в этаком виде? Послали. И такой был успех! – Значит, не зря я три года искал эти необыкновенные лица, ракурсы, цвета? Я портрет русского народа сочинил, как выразился один из французских критиков! Сочинил, не уходя от правды. Сто лет прошло – а ты взглянешь на мою картину и поймешь, какова она была, жизнь народа…

- Наснимаешь кадров… Уж не думаешь ли ты, девочка, что наш коллега Иванов подсмотрел «Явление Христа народу» из окна кареты? Он над нею работал всю жизнь, в Италии его за своего признавали, ему же надо было прочувствовать натуру, типажи, выражение лиц, думаешь, потрясение от лицезрения Христа легко на полотно уложить? Глянь на его размеры – стена! В Россию с большими сложностями полотно транспортировали. Но какое потрясение в обществе было от нее, от этого труда всей жизни Александра!

- А Карл Брюллов, не наблюдал же он «Последний день Помпеи» в подзорную трубу, – горячился Перов. – Знаешь, сколько он времени на раскопках провел, под палящим итальянским солнцем? Зато потом сам Пушкин ахнул, стихами откликнулся на это великое лучезарное творение! Э, да что там говорить, и я свою «Тройку» (он махнул рукой на знаменитую картину, где трое изможденных ребятишек тащили на санях обледенелую бочку с водой) сочинял долго и трудно, подсмотрев в жизни какие-то намеки. Видел нищего мальчика с ведром, бедную девочку, просящую подаяние, - и родилась в голове идея защитить детство, показать всем людям, кто у нас самый угнетенный...

- Даже пейзажисты никогда не пишут с буквальной точностью свои полотна, - баском проговорил Шишкин, - какой-то куст убрать следует, каким-то облаком синеву неба оттенить. Да я и объяснить не всегда могу, почему на одной картине у меня должны медведи быть, а на другой – ни зверя, ни человека, только сосны гудят, как струны. А посмотри на лучшую картину Айвазовского «Черное море» - ни кораблей, ни пушечной пальбы, только катятся волны. Простор, сила! Или возьмем, к примеру, березовую рощу. Ее писали Архип Куинджи, Исаак Левитан, и ваш покорный слуга, Шишкин Иван... Получились три абсолютно разные произведения, разное настроение, разная философия!

А как нам помогают другие виды искусства: поэзия, музыка, танцы! Я вот послушал, как поют басы «Среди долины ровныя…» - и написал этот могучий дуб в чистом поле. Читал как- то Лермонтова «На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна…» - и прямо воочию увидел это заснеженное дерево на скале! В воображении! Тебе вон Репин не рассказывает, но и он своего Ивана Грозного, убившего сына, увидел …на концерте, когда слушал «Сладость мести» Римского-Корсакова. Какой же аппарат может заменить творческое воображение, поиск, упорную работу, которая, поверь мне, каждому мастеру – всласть! Мы себя, свои мысли, чувства, мастерство вкладываем в каждое полотно, поэтому они, наши картины, и говорят со зрителем вот уже сто с лишним лет!

- Ну, подчистить снимок, убрать облако или лишний куст можно в фотошопе, программа такая в компьютере у папы есть, - тихо сказала Дина.

Но она уже начала понимать, что дело не только в наличии деталей или их отсутствии. И когда художники начали ей показывать свои выстраданные «подсочиненные» полотна, увлеченно рассказывать, как в угоду своей фантазии или идее они меняли даже лица портретируемых, по-своему их наряжали и долго подбирали краски, оттенки, она невольно увлеклась. Да это, оказывается, интереснейшая игра, напряженный труд, они не просто фиксируют жизнь, а создают ее! Тут с фотоаппаратом делать нечего, робот он и есть робот, творчество ему недоступно.

Дина чуть не расплакалась. Ей никогда не овладеть этим искусством!..

Но тут Валентин Серов заметил, как помрачнело лицо девочки, и сразу понял, в чем дело.

- Э-э-э, коллеги, разве можно так с ребенком, всей мощью передвижнической мысли! Она же еще маленькая. Давайте лучше сделаем ей подарок...

Они сгрудились в кучку, немного пошептались, и Иван Крамской, выступив вперед, протянул Дине маленькую кисточку.

- Вот, прими от нас подарок. Эта кисть волшебная. Чем больше ты будешь ею писать, тем увереннее и мастеровитее она будет становиться. К нашим годам придет к тебе и наше мастерство. Только не давай кисточке лениться, день простоя отбросит тебя на шаг назад. День работы продвинет вперед. Поняла? И не только кисть должна неустанно работать, но и глаза, и уши, и размышлять при этом надо неустанно, с людьми общаться. Видишь, как много творчество потребует от тебя – да всю без остатка! Но и как же оно тебя обогатит, поверь мне. Понятно я выражаюсь?

А чего ж тут непонятного? Дина так обрадовалась, что обеими руками схватила кисточку. Фотик, конечно, ей тоже пригодится, но с кисточкой у нее начнется новая чудесная жизнь с удивительными находками и открытиями! Теперь она не просто будет смотреть на все, что ее окружает, а выбирать черточки и детали, которые пригодятся ей для ее таинственного будущего полотна. Да ведь как-то еще и набрести на идею будущей картины надо – с музыкой, разговорами, поэзией. Ой, как всего много сплелось в один букет, в один вихрь, который кружился в юной головке!

Тут она заслышала шаги учительницы, которая вернулась за пропавшей ученицей, перемигнулась с автопортретом Перова, помахала рукой Репину и всем остальным, очень живым полотнам и поспешила за экскурсией. Вот теперь ей не терпелось самым внимательным образом вглядеться в картины, висящие на стенах, расшифровать послание от людей из прошлого века, чем они жили, что передать ей хотели, почему для них именно этот сюжет был так важен. Почему один писал гладенько и подробно, а другой – размашисто, весело, во всем этом столько смысла, выдумки, наблюдений! И я теперь в этой живой цепи, с этими талантищами, еще маленькая, неумелая, но я с ними!

Так думала Дина, ощущая себя совсем новым человеком.

Контакт с искусством состоялся!

 

Опубликовано в сборнике сказок

"Чудеса в решете", Москва, 2018.

Людмила Перцевая.