Жонглёр
-1-
Что пугает тебя, Жоффруа?
Ведьмин хохот над пустошью голой?
Или вздохи 9 А
и закаты в апреле над школой?
Поспешай, сам не знаешь, куда.
Ты не даром зовёшься жонглёром.
Я иду на уроки труда,
я окутан таинственным флёром.
Я люблю, и люблю без ума,
я в безумии слишком бесспорном,
в голове у меня кутерьма
сочиненья Бертрана де Борна.
Я пылаю простуженным лбом.
Жоффруа, я боюсь, что не нужен
той, которой я клялся гербом
и хрустальною адскою стужей.
Сколько муки в прохладной весне.
И один ли я мучусь фигнею?
День прозрачен, а где-то на дне
дня сюжет с альбигойской резнёю.
Боже мой, Боже мой, отними
всё что дал незаслуженно даром,
дай в тенёк прошмыгнуть меж людьми,
избегающим казни катаром.
Жоффруа, среди множества дур
я влюбился в последнюю дуру.
Что ты знаешь о них, трубадур,
посвятивший себя Монсегюру.
Я запутался, милый певец,
и не знаю я лучшего зова,
чем бубнёж барабанов сердец,
что, по сути, мой милый, не ново.
Ты на лютне сыграй мне о том,
что проигран с начала мой раунд,
что об этом прокушенным ртом
сумасшедший наяривал Паунд.
Что нигде, никогда, нипочём
не вернутся хрустальные звуки
той весны, что стоит за плечом,
опустив обессиленно руки.
Жоффруа, я испуган вполне.
Пью вино, утираюсь ладошкой
и молюсь этой жуткой луне,
залезающей в комнату кошкой.
Кое-как я стою на земле,
от 9 класса далече,
но пою позабытые лэ,
как целуют забытые плечи.
-2-
Порвался июнь мой, порвался,
поскольку он не по любви
связался с жарою Прованса.
Дырявым мешком назови
жару золотого июня.
Ах, боже мой, скука моя,
мои трубадурские нюни,
проклятая мудрость твоя -
не больше, чем ипохондрия.
Гляди, как хотелось-сбылось
венцом золочёного змия
прохладное злато волос
твоей куртуазной и прочей,
и лучшей из всех потаскух,
которой прекрасные ночи
прекрасный морочили слух.
Наверно, я выберу пьянство,
наверно, ты выберешь бред.
Пускай называется Кантос
реальность. Реальности нет.
