Просыпайся, сестра.

Дорогая Друзилла, ты слышишь?..

Ты слышишь!

За мною идут.

Этот топот солдатских сапог я, как в детстве, узнаю за милю.

Это заговор!

Заговор!

Подлый Сенат - вечный сеятель смут.

Кто же в этот раз?..

Кто?!

Неужели трибуны Макрона купили?

 

Ты не бойся, не бойся сестрица.

Нет!

Спрячь поскорее меня!

Обними и укрой краем вышитым столы пурпурной и тонкой.

Мне не страшно.

Нет, страшно! Позволь прислониться, обнять.

Только ты, дорогая, поймешь.

От жены мало проку и толку.

 

Успокой же меня, дорогая. Ты это умела всегда

Помнишь, как в Геркулануме клятву друг другу давали?

О, Юпитер!

Ну как же, ну как же болит голова!

Этот топот солдат – он так мучит, пугает...,

А голову давит и давит.

 

Пожалей. Приласкай. Поцелуй.

Твои губы прохладнее льда –

Вынут иглы и выпьют всю боль – в голове посветлеет.

Вздох качнет прядь волос у виска….

Ты молчишь?

Так худа и бледна…

Не молчи же, Друзилла!!!

О, боги! Ты льда холоднее.

 

Ты уснула?

Уснула.

Не вовремя, милая. Надо бежать!

Снова все против нас: легионы, сенат и трибуны.

Только плебс меня любит и ты, а продажная знать

Жаждет крови Германика.

Крови?

Запомню.

И я не забуду.

 

Просыпайся, вставай же, вставай, дорогая сестра.

Эта кровь на полу - не твоя.

Ты простишь?

Это я зарубил эскулапа.

Глупый старый афинский безбожник сказал мне вчера

Будто ты умерла, и советовал, чтобы тебя я оплакал.

 

Это ложь.

Я не верю!

Скажи им.

Пустите!

Куда поволок?!

Стража! Стража!

Не троньте её. Она только уснула.

Это я! Это я, твой солдатский смешной Башмачок.

Просыпайся, сестра. Помоги…

 

Неужели и ты обманула?..