Иди и смотри

В бороде таял лёд, становясь росой.

Я кидался на радостях обнимать,

брат смеялся: простынешь, куда босой?

Ну привет, мародёр - улыбалась мать.

Мой мальчишеский идол - его "сайга",

рядом шапка - на гвоздиках у двери...

Барским жестом бросая рюкзак к ногам,

говорил мне: чего ты, иди, смотри.

Я смотрел.

Как на чудо - сквозь сладкий страх,

как из кучи деталек и проводов

оживали в умелых его руках

непонятные вещи эпохи "до-".

И бежал паровозик, дымя трубой,

заводные машинки туда-сюда,

будто мир за тайгой до сих пор живой

и не падала вовсе Полынь-звезда.

 

Я таким и запомнил его тогда.

 

Три недели спустя дед шепнул отцу

очень тихо - его не слыхала мать:

как ушёл, так и месяц почти к концу,

и, наверное, можно уже не ждать.

Я таращился в окна день напролёт,

я скулил как щенок от глухой тоски,

а у мамы из глаз светло-серый лёд

прорастал тонким инеем на виски...

 

Я дошёл.

На исходе второго дня.

Заблудившись в тайге, обогнул кордон.

Город-тень, город-призрак встречал меня:

задремавший в снегу ледяной дракон.

И казалось, что, стоит пойти вперёд,

как, разбуженный шумом моих шагов,

искалеченный город меня сожрёт

миллионами окон - голодных ртов.

 

Над замёрзшей рекой - силуэт моста.

Я смотрел.

Неподвижный, как в жутком сне:

там, где солнце касалось его хребта,

черный всадник на белом как снег коне

 

обернулся ко мне

и

шагнул

ко

мне...

 

Я едва понимал, как бежал назад,

как в снегу ночевал, как терялся след...

 

Помню: мама молилась на образа

и мудрёное слово "иммунитет".

И кипела трава, и горел огонь.

Я метался в горячке под вой пурги.

 

А ночами мне чудился бледный конь.

 

И сквозь ветер я слышу его шаги.