Русское
-1-
Говорить, наверно, не о чем.
Вечер тих и мягок слишком он,
у него румянец девичий.
Нежно-нежно над домишками.
Словно века позапрошлого
(жалко тех и этих жалко)
на таких-сяких наброшена
жалость лёгкою вуалькою.
Ну и что? А ничегошеньки.
Позабавимся утопьицей.
Скоро вечер станет брошенкой,
в чёрном озере утопится.
-2-
Перевернётся новая страница
замысловатой повести недлинной,
и то, чего так сердце сторонится,
вонзится в сердце лапкой голубиной.
И вынет сердце. Запахи аптеки
смешаются со сквозняком извечным,
которого не ведали ацтеки -
благоуханным и бесчеловечным.
Немного праха и немного духа -
им лучше по отдельности, наверно.
И быстро перекрестится старуха-
сиделка. Набожно? Скорее, суеверно,
пока приоткрываются Сезама
прекрасные и страшные ворота
на яркой репродукции Сезанна.
Но это не её уже забота.
-3-
Жили-были, горевали
и садились в поезда,
целовались на вокзале,
целовались навсегда,
не пропойцы, не убийцы -
дети русские зимы.
Жили-были натуфийцы.
Жили-были так же мы.
Ничего не остаётся,
кроме "Ты меня прости."
Над вокзалом голос льётся -
"с тридевятого пути..."
-4-
Заболело утром сердце и
стало капельку страшнее -
на италии-флоренции
я гляжу со дна траншеи,
посветлеет в полдевятого -
за стеною то же самое:
"Я убью тебя, проклятого!"
Сложно жить с Прекрасной Дамою.
Проще с кошкой или птичкою,
и привычкой к одиночеству -
самой вредною привычкою,
но бросать её не хочется.
И смотреть оттуда - с донышка -
вот Флоренция, вот семечки -
Беатриче с нежным горлышком,
певчим горлом канареечки.
-5-
мавритания, испания,
где угодно побывай -
многоскорби многознание
испекло нам каравай,
антарктида, эфиопия,
хочешь - вглубь, а хочешь - вдаль,
так и этак встретишь копию,
и в глазах её - печаль,
кампучия, каталония -
всё в одном твоём лице,
кататония, эстония,
с померанией в конце.
-6-
Выпей с горя керосину,
а не сладкого вина.
Выпей горькую осину,
керосин допив до дна.
Да, хотелось о высоком.
Так его и попроси -
керосинового сока,
сока едкого осин.
Всё другое - против правил.
У всего - не тот размах.
Жил-да-был художник в Арле,
тоже керосином пах.
А ещё вокруг - болотца,
пусть вода не глубока,
но водица пахнет оцтом -
для последнего глотка.
-7-
Иван Венедиктович
День опять не ходит прямо,
снова ставит мне в вину
трагифарс и мелодраму
и пристрастие к вину.
"У кого-то ночью чёрной"...
День бывает почерней.
Свищет с ветки обречённой
обречённый соловей.
Не бывает жизни ладной
и "нетрудной смерти" нет.
Только лёгкий и прохладный -
самый-самый вечный - свет.
