Пёсья душонка
Волки уходят в небеса,
Горят холодные глаза.
Приказа «верить в чудеса» –
Не поступало.
И каждый день другая цель:
То стены гор, то горы стен.
И ждёт отчаянных гостей
Чужая стая.
(БИ-2. «Волки уходят в небеса»)
Белёсое Солнце еле продирается сквозь тучи, в грязных витринах супермаркета отражаются тёмно-серые купола храма, высящегося на противоположной стороне улицы. Иногда улицу оглашает колокольный звон, но ему ещё ни разу не удалось порвать вязкую пустоту, что окутывает город с самого начала существования… Город небольшой – провинциальный. И полностью – абсолютно весь! – серый. Не потому, что жизнь не кипит в нём, а лишь потому, что на него смотрят глаза пса.
Первым в жизни Пса стали чьи-то ноги. Нет, не матери или из «своих», стайных: ноги были необычными – огромными, пугающими! Щенок сразу пронюхал, что они – из стаи других. Чужих. Обуты в чёрные калоши. На всю жизнь запомнились эти калоши: блестящие мокротой лужи, как будто норовят ударить, наступить, раздавить!.. Маленькое создание заскулило, но в ответ – лишь утробное урчание водосточной трубы. Так, в разгаре городской агонии, на свет родилась Жизнь.
Пёс настороженно перебегает улицу. Тут и там грозят пинком «калоши», то и дело шумят колёса автомобилей. Избегать смертоносных чёрных «кругляков» удаётся без труда – движение на улице совсем сонное, – но с «калошами» явные проблемы. Собрав всю прыть в лапу, Пёс то шугается опасных каблуков и мысков, то увернётся от тяжёлой сумки… Привычно. Вот только сердце стучит заводным волчком – каждый раз, когда лавируешь меж грязными ботинками и грозными высокими сапогами.
Для Пса все «калоши» трёх цветов, и цвета эти – оттенки серого. Не от грусти или неумения мыслить шире, нет, – он же всего лишь зверь. Для него эти различия не имеют никакого значения…
Вторым в жизни, что увидел Пёс, стала мать. Сперва её глухой рык – на те самые калоши. Потом калоши сделали что-то непонятное, нехорошее – и сука, прыгнув к ним, загородила отпрыска. Так малыш понял, кто – своя стая, а кто – чужие. Уже после, когда страх ушёл, щенок смог увидеть мир, в котором появился на свет.
И мир этот жесток и сер. Но… он понравился.
Очередной раз хвост спасся из-под безразлично-кровожадных кроссовок – Пёс вильнул в переулок. На сегодня запланировано много дел. Нужно добыть что-нибудь для желудка и проведать старую мать – последние недели она больна из-за опалённой шкуры.
Пёс уже трусил вдоль ряда серых жестяных «коробок», как вдруг… совершенно незапланированно случилось то, что сбило занятой собаке весь график! Из-за мусорного контейнера раздался пронзительный вопль!
– Слышь сюда: ты, малец, район попутал. Чё рыпаешься? Давай-давай, я тебя ещё тогда на глаз поставил.
– Но… район не твой! Мы с папой всегда тут жили!
– Чё? Тогда где сейчас твой папаня, а? Ну-ка! В канавке?
Пёс вынырнул из-за контейнера.
Тяжеленный сапог металлическим мыском прижал к стене ребенка, лет двенадцати. Сапог дрожит от распирающего гнева, наваливается, угрожает! Но в тёмно-карих глазах мальчика – вызов, не свойственный трусливой жертве. Детские кулачки сжаты до белых костяшек, колени дрожат: адреналин активизировал резервы.
Пёс не мог знать, что этот кареглазый мальчуган – «житель улиц», лишённый Пристанища. Но почувствовал в ребёнке что-то «своё», собачье…
– Щенок – из моей стаи! – гневный рык сапогам; миг спустя оскаленная пасть кинулась. – Не тронь!
Два гигантских прыжка. Клыки вонзились в сапог, теперь дрожащий от страха и злобы. Звериный нос чует кровь: серым потоком брызнула из дыр в «кожзаме», струится к грязному асфальту… На мгновение Пёс перевёл взгляд: мальчик уже подыскал какую-никакую защиту – доску от разломанного ящика. Что ж, можно больше за него не волноваться… Он справится.
Теперь их двое. Пёс и щенок. Уличные бродяги из одной стаи. Странное дело, зверь не мог вспомнить, какая же обувь на ногах мальчугана… То ли он вовсе босой, то ли… он тоже зверь.
2 июня 2015 года.
