12 часов из жизни мужчины и женщины. Часть 7
Чистов по доброй старой привычке открыл глаза ровно в шесть часов утра. Правильная привычка осталась с детства. Рядом ровно дышала обретенная драгоценная женщина. И в тот же миг Чистов про себя выругался и с тоской вспомнил, что сегодня суббота, а он с утра обещал матери приехать на дачу, чтобы окучивать картошку, гори она огнём! Он не смог приехать в прошлую субботу и вот сегодня день начинается наперекосяк.
Чистов с закрытым глазами сосчитал до десяти и вспомнил, что случилось с ним накануне. Точнее почти всё. Как оказался в кровати Веры, он не смог вспомнить, как не напрягал любимые извилины воспалённого, добровольно отравленного мозга. Трижды проклятая водка! Вот Славик, молоток, пил французский коньяк и наверняка всё помнит, как пить дать! Ладно, потом расскажет!
Чистов огляделся. Обои в цветочек. Прежняя мебель. На письменном столе стоит бюстик Есенина, подаренный когда-то Чистовым и также дружески улыбается, как прежде. Рассветало. Подошел к окну и выглянул во двор. Квартира на первом этаже. Заглянул под окно. Палисадник на прежнем месте. Через этот палисад Чистов в глупой молодости по-воровски проникал в комнату Веры. Предварительно дожидался на проезжей части, куда выходили окна комнаты родителей, и терпеливо ждал, когда в окнах погаснет свет, потом мчался во двор, чтобы одним махом прыгнуть в полураскрытое окно, и броситься в объятия пылкой подруги.
Моя ласточка, называла его Вера. Сколько же раз геройствовал через окно Чистов? А может это был сон? Нет, было! Металлический карниз погнут до сих пор от ног Чистова. Рано утром тем же путем любовник уходил спать домой. Фантастика! Ещё раз посмотрел вниз. Земля далековато. Сейчас бы ему и голову не пришло подтянуться и одним прыжком взлететь в окно. Вот как тогда хотелось женской теплоты!
Однажды осенью, когда дворники убрали цветы в палисаднике, Чистов на черной земле выложил под Вериным окном из спичек фразу "Вся жизнь в тебе!" Фраза должна хорошо смотреться из окна. Выложил, когда Вера находилась в одном из длительных рейсов, а он безумно скучал по своей возлюбленной. Через день позвонила взволнованная подруга.
- Чистый, колись это ты признался мне в любви таким оригинальным способом,- спросила Вера.
- Каким-таким способом?- прикинулся дурачком с чистой шеей Чистов.
- Не прикидывайся, и не валяй Ваньку, больше не кому! Колись!
- Помилуй! Тебя оба проезда Бутырского хутора обожают и весь Гражданский флот,- напомнил Чистов.
- Какой хутор? Ко мне даже знакомые мужики поздороваться бояться подойти на пушечный выстрел, зная твой бешеный характер,- возразила Вера.
- Ладно, а Гаврилов?
- У этого мямли ума на такое признание не хватит. Колись, Чистый, колись!"- настаивала Вера,- облегчи душу.
Тогда Чистов так и не признался на словах, что любит Веру. К слову "люблю" он относился крайне осторожно. Он вообще не привык говорить ласковые слова. Возможно, это семейное, где отец никогда при детях не говорил матери нежные слова. Он и по имени её никогда не называл. Обращался со словом "мать" и больше никаких нежностей телячьих.
Чистов на цыпочках отошел от окна, чтобы не потревожить драгоценную находку, собрал с пола свои разбросанные вещи в охапку и отправился в ванную комнату, чтобы привести себя в божеский вид и по - аглицки усвистеть на дачу и уже оттуда позвонить по автомату и извиниться перед Верочкой. Телефон Веры он помнил четко, и помнил даже номер своего армейского автомата АКМ-47. Нет, с памятью все нормально. Проклятая водка! Гори она огнём вместе с тем гадёнышем, кто её придумал! Голова гудит и разламывается!
Приняв душ, поискал глазами халат. Не нашел. Пришлось облачаться в свои одежды, и нацепить на шею галстук. В таком подозрительном виде его и встретила за дверью ванной комнаты очаровательная Вера. Она стояла, держа руки в зажигательные бёдра и эротично покачивая ими.
- Так, так, так! Чистый в своём репертуаре собрался удрать через окно, не прощаясь! Нет, ласточка моя, со мной больше такой хитрый номер не пройдет. Дудки! Не улетишь, пташечка! Понял! Решил, что нас закадрили вы? Чёрта с два! Это мы взяли вас тёпленьких на абордаж. Я тебя сразу приметила, и шансов улизнуть у тебя на площади Киевского вокзала не было. Разоблачайся немедленно или я тебе сейчас врежу в лобешник. Сегодня командовать парадом буду я! - скомандовала Вера.
- Верун, не надо в лобешник, он и без того раскалывается, побойся Бога! С чего ты взяла, что ЭТОТ собрался удрать. Просто вспомнил, что обещал сегодня матери приехать на дачу и окучить картошку, а тебе, дорогой и ненаглядной, сразу же оттуда позвонить, пока ты отдыхаешь. Честное пионерское! - зачирикал на голубом глазу Чистов.
- Раздевайся, юный ленинец! Помнишь, что ты всю ночь мне обещал или уже забыл? Ночь прошла - стала не нужна! Хорошенькая у тебя память заместитель директора института, нечего сказать!- продолжила Вера.
- Верун, если я разденусь, то окажусь на даче только вечером, а я обещал матери, что приеду утром и разделаюсь с картошкой, гори она синим пламенем! - лепетал Чистов.
- Что ты заладил "про картошку, дров поджарить". Я не прошу снимать брюки, мне ночью любви хватило, снимай пиджак и пойдем убирать с праздничного стола остатки прежней роскоши,- другим тоном заговорила Вера.
Испепеляющие синие брызги из глаз уже не летели в сторону Чистова, но в голове явно полегчало.
- Верун, ей Богу, я обещаю вторую неделю помочь матери. Я мухой туда и обратно,- пообещал чистосердечно Чистов.
- Раздевайся и шагом марш, мыть посуду. Про картошку потом потолкуем,- ещё мягче заговорила Вера.
- Ладно, объясняться с матерью будешь сама!- согласился Чистов.
- Что ты сказал? Повтори еще раз, я не ослышалась? - не поверила своим ушам Вера.
- То и сказал, что будешь объясняться с моей матушкой за задержку её любимого сына на обещанное окучивание картошки. Ты помнишь, как зовут мою маму?- спросил Чистов.
- Я всё про тебя и твоих родителей помню даже, когда у них дни рождения, а вот ты забыл, в чём всю ночь мне клялся! - выдала Чистову Вера.
- Твоя взяла. Подчиняюсь силе! - сдался Чистов.
- Интересно, что я ночью мог наговорить Вере, оказавшись в медовой ловушке? Не обещал ли жениться? - обреченно подумал Чистов и голова стала снова трезвой, как стеклышко.
- Запомни, так будет всегда! Против лома-нет приёма. Понял? - утвердительно спросила Вера.
Последней фразы, к своему счастью, Чистов не слышал, он был уже на кухне и гремел посудой в раковине, не раздеваясь, весь в пижонских одеждах и при галстуке на шее.
-Лови фартук, любовник-герой,- издевательски обронила и бросила Чистову свой кухонный фартук Вера.
На шум показались из своей комнаты счастливая Лариса и Славик с узенькими глазками, как у японца с острова Хонсю.
- Доброго утра!- пожелала восторженная Лариса.
- Бу-бу-бу!- подтвердил Славик, который едва видел белый свет через щёлочки глаз, но ещё не мог выговорить даже слово "мама".
- Простите, что нарушила ваш безмятежный сон. Спешу сообщить последнюю новость и поздравить с трудовым субботником. Через час отправляемся на окучивание картошки в Юрово. Слышали про такое? - торжественно объявила Вера.
- Я и слышал, и бывал много раз в подмосковной Швейцарии, там хорошо,- прорезался сиплый голос у Каменева.
- Там не просто хорошо, там замечательно! Открываю большой секрет для маленькой компании! Однажды в баснословной молодости были однажды летней ночью повенчаны стогом сена два Раба Божьих, которые невзначай встретилась, и в этом огромном стоге нашлась и обрела друг друга пара счастливых иголок. Чистый, ты обрёл меня?
Косогор и поля, да река в просинь неба,
На юру белый храм и старинный погост.
Там царит над водой серебристая верба,
Над рекою завис светлой радуги мост.
Затерялись в полях мои юность и детство,
Там черемух дурман и удушье сиреневых гроз.
Нет в России родней и милей того места,
Где впервые вкусил сок весенних берёз.
Коростели в лугах с незатейливой песней,
Воздаю тем краям за поклоном, поклон.
И летит ввечеру, освящая окрестность
На юру над погостом малиновый звон.
А когда я вернусь, в те края небезгрешный,
Поклониться могилам родным на погост,
Мне ветвями кивнут, узнавая, что здешний,
Повзрослевшая верба, хоровод из берез. Лев Светлаков
- Верун, очень ты образно заговорила с утра, даже пробежал холодок за ворот! Обрёл тебя так, что до сих пор прийти в себя не могу. Честное пионерское! Только голова очень болит. Проклятая водка! - застонал Чистов.
- Каким ты был, таким остался! Что ты заладил со своей головой. Хорошая голова не заболит, а плохую не жалко, - выдала Вера.
Умывайтесь, дорогие гости, приводите перышки в порядок и добро пожаловать за стол. Праздник продолжается! Пока умывались и приводили себя в приличный вид Лариса и Славик, Вера вкратце рассказала о своей жизни с Гавриловым.
Гаврилов считался в Москве лучшим тромбонистом и его переманил в свой оркестр самый тогда популярный лабух Олег Лундстрем. Работал оркестр, когда не было сольных концертов в лучших ресторанах. Домой Валерка возвращался поздно, обязательно навеселе. Когда работала стюардессой на заграничных рейсах, и сама бывала дома редко, радовалась хоть такой семейной жизни. Хотя, кто сказал, что это была семейная жизнь? Эрзац, какой-то! Ты знаешь, как Валерка относился к бабам и бабы к нему. Они слетались, как мухи на мед, а у него характер мягкий, ни одной не откажет. Ходок тот ещё! Я в постели только с тобой могу беситься, а с другими мужиками бревно бревном и с Гавриловом, в том числе. Ничего не могла с собой поделать. Заворожил ты меня!
Однажды летом, когда родители и дочь жили на даче, он не явился ночевать. Не долго думая, собрала два чемодана вещичек и выставила на лестничную площадку. Попросила соседей передать, что подала на развод. Такая вот печальная московская история.
Праздничный завтрак продолжался не долго. Поправили здоровье все, кроме Веры. Она объявила, что на субботник повезет тружеников тяпки и мотыги на "Волге", подаренной отцом, а вечером, когда вернутся, возьмет своё.
С Бутырского хутора до Юрова езды около тридцати минут. Поехали по Куркинскому шоссе, чтобы Лариса могла полюбоваться панорамой с Куркинской горы на живописную пойму реки Сходня с левой от шоссе стороны и белоснежным Храмом с голубыми куполами шестнадцатого века с правой стороны.
Приехали на дачу около девяти утра. Родители отдыхали перед домом на лавочке после завтрака. Чрезвычайно были удивлены большой кампанией молодых веселых людей. Чистов всегда приезжал один после развода с женой. Мать Чистова, узнав Веру, несказанно обрадовалась встрече. Обняла и стала целовать со слезами на глазах.
- Верочка, как я рада, что ты вернулась. Мне сын давно о тебе не говорил. Какая ты красавица! Куда упрямец смотрел?! Я всегда ему твердила, что от добра, добра не ищут, не будет лучше жены, чем Вера. Накуролесил, наломал дров и возвратился к разбитому корыту,- запричитала со слезами мать.
- Не надо так, Анна Алексеевна. Для меня Ваш сын всегда прав, а если не прав, то он всё равно прав, он виноват не больше, чем другие участники давних событий. Моя вина ещё больше, давайте, о хорошем! Вы прекрасно выглядите и Виктор Иванович тоже! Просто молодцы! Так держать! А мы решили помочь всем колхозом окучить картошку. Сколько у вас земли под картошкой?- спросила Вера.
- Четыре сотки.
- Пустяки. Четвером за час управимся.
- Спасибо, ребятки. Мы с отцом сами справимся, а вы отдыхайте, отдыхайте. Сходите на плотину позагорайте, искупайтесь. Завтра Ильин день и купаться потом будет нельзя,- поведала притчу Анна Алексеевна некрещенным ребяткам.
Чистов со Славиком в двух руках принесли пакеты с провизией, а Лариса доставила рабочую одежду, чтобы переодеться. Чистов собрал необходимый инвентарь и все, кроме Веры отправились на зада усадьбы, где ждала заботу о себе картошка с затейливым названием "Синеглазка".
Вера осталась на несколько минут, чтобы поговорить с Анной Алексеевной и рассказать о неожиданной встрече, которая произошла накануне.
- Анна Алексеевна, я так была счастлива, узнав на стоянке такси Вашего сына. Думала, что разорвется на части сердце. Зашлось дыхание. Оказалось, что продолжаю любить сильней, чем в молодости,- поведала Вера.
- А что он? - спросила мать.
- Обещал жениться. Но я-то знаю: "Обещать - не значит жениться!"- засомневалась Вера.
- Куда он денется! Полюбуйся, девочка, на себя в зеркало. Красота - страшная сила! - и с нежностью оглядела ладную Верину фигурку.
- Спасибо, Анна Алексеевна, я так рада нашей встрече,- проговорила Вера и взметнулась альбатросом догонять капризную судьбу.
Чистова озарило, когда он увидел рядом матушку и Веру. Оказывается Вера очень похожа на его мать. Такие же красивые волосы, небольшой рост, овал лица, чувственные губы и главное синие глаза. Мать говорила, что в молодости у неё были очень синие глаза и цитировала Есенина, стихи которого знала наизусть:"Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли, были синие глаза, да теперь поблекли".
Чистов только теперь начал понимать, что он всегда в знакомых женщинах бессознательно искал черты своей матери и, если не находил их, то быстро разочаровывался в подруге, не понимая причины. Наконец непреодолимое влечение к Вере прояснилось. Он понял, что Вера всегда была желанной именно по причине сходства с его любимой матерью
