Юровская быль Глава шестнадцатая (новая редакция)
Глава шестнадцатая
Колхоз имени 1905 года
Колхоз - дело добровольное,
Хочешь – вступай,
Не хочешь - расстреляем!
Колхоз (от коллективное хозяйство) — юридическое лицо, созданное для сельскохозяйственного производства на основе производственной кооперации, при которой средства производства (земля, оборудование, скот, семена и т. д.) находились в совместной собственности и под общественным управлением его участников и результаты труда также распределялись общим решением участников.
В 1929 году в период всеобщей коллективизации в деревне Юрово создан колхоз. Председателем колхоза выбран Лёнькин дед – беспартийный Никифоров Алексей Осипович, вопреки кандидатуры выдвинутой Химкинским райкомом партии. Сельчане единогласно заявили: «В деревне свой кандидат, которого общество знает и которому доверяет». С лёгкой руки бывшего пролетария колхоз получил революционное название "Имени 1905 года"
До революции Никифоров А.О. много лет, "ушедши в люди" работал слесарем на одном из машиностроительных заводов на Пресне. Принимал активное участие в стачках и забастовках, происходящих в горячем пролетарском покрасневшем районе.
Мало известная деталь. Одним из первых и главных пунктов-требований пролетариев-бунтовщиков в 1905 году было требование к хозяевам разрешить продавать в заводских лавках водку. Это было категорически отвергнуто хозяевами. В результате начались забастовки, бунты, погромы.
Дед водку не пьянствовал, но относился к этому человеческому пристрастию философски. Запрещать пьянствовать водку бесполезно - "свинья грязи найдет". Дед обожал курить. На усадьбе всегда высаживал несколько грядок табака вдоль забора с Ширковыми. Сушил табак под крышей сарая. Крошил табачок потом набивал в трубку и потягивал свой "термоядерный" самосад. Пышные усы деда имели от табака пшеничный цвет. Кашлял отчаянно.
Никифоров находился под негласным надзором до начала Первой мировой войны. Староста докладывал в полицейский околоток о поведении Никифорова А.О., когда тот появлялся в деревне. Активно участвовал в забытой сегодня страшной и беспощадной Первой мировой войне, получил Георгиевский Крест за храбрость. Неугомонный и справедливый в жизни он был избран Председателем Совета солдатских депутатов на одном из фронтов той войны.
Своей высокой должностью Никифоров воспользовался сообразно меньшевистским взглядам. Имея полномочия и печать Совета солдатских депутатов, он подписал несколько сот официальных Свидетельств солдатам об освобождении их от участия в боевых действиях и благополучно отправил по родным деревням пахать и сеять доброе, вечное.
В конце войны дезертировал и сам, как многие сотни тысяч солдат. За дезертирство грозил военный трибунал. Полгода скрывался по подвалам у родственников в окрестных деревнях, пока не случилась февральская революция 1917 года. В коммунистическую партию не вступал по принципиальным соображениям. Его идеалом вождя был Георгий Валентинович Плеханов, а не тогдашние вожди пролетариата Ульянов, Троцкий, Джугашвили.
"Кулаков" и " бедняков" в деревне Юрово не отмечено. Проживали и добра наживали работящие середняки. Когда создавали колхоз, забирали лошадей и оставляли по одной корове, если в хозяйстве оказывалось больше, то забирали в "общаг". Овец, коз, свиней, птицу не трогали. Как оказалось баб в "общаг" тоже не загоняли.
"Кушай тюрю, Яша, молочка-то нет.
Где ж коровка наша? Увели в Совет!"
За такие милые шуточки в революционные времена можно загреметь на строительство многочисленных каналов, новых сибирских городов либо на лесоповал. В хозяйстве Никифоровых содержался жеребец "Крысик". Своё имя получил за крутой нрав. Признавал только Клавдию Алексеевну. Кланька - звал дочь Лёнькин дед. Папанька, так называли дети отца в семье Никифоровых.
"Крысик" не подпускал даже близко никого, чтобы его запрягли, кроме восемнадцатилетней красавицы Кланьки. Когда привели жеребца в колхоз, "Крысик" перекусал чуть не всех тамошних лошадей и конюхов. Не хотел признавать своего хозяина - Председателя колхоза.
Лёнькина мать в колхозе не состояла, а работала в Химках в райкоме комсомола Вторым секретарём и Уполномоченной по проведению коллективизации в Химкинском районе. Моталась по деревням, помогая создавать на местах коллективные хозяйства. Выступала на собраниях и с комсомольским задором агитировала крестьян добровольно - принудительно вступать в создаваемые колхозы и сдавать излишки сельхозпродуктов, скотины и земли. Трудилась до хрипоты с утра до позднего вечера, поэтому не могла помочь справиться со своенравным жеребцом и приучить к лошадиному коллективу.
Помыкались, помучались с вольнолюбивым "Крысиком", в конце концов, отправили в Химки на живодёрню. В семье Никифоровых событие стало настоящей трагедией, особенно для Кланьки. Лошадей в деревне боготворили. Оказался "Крысик" непреклонным индивидуалистом, а итог, отбившихся в жизни от стада, всегда печален и порой летален.
Во время массовой коллективизации в колхоз отошла и Никифоровская кузница единственная в округе, построенная и доведенная до ума Лёнькиным дедом на деньги, заработанные в Москве на пресненском заводе. Отрезали в коллективное пользование от большого хозяйства шестьдесят соток земли. Это был самый значительный взнос в коллективное хозяйство деревни. Никифоров А. О. был мужик мудрый и потому первый выразил желание отдать практически всё нажитое трудом большой семьи в колхоз. Понимал, если не отдашь добровольно, то отберут силой и пошлют вместе с семьёй туда, где Макар не пас телят.
Карьера комсомольского работника у Лёнькиной матушки накрылась медным тазом. Вышестоящие партийные органы посчитали, что она слабо выявляет в районе чуждые кулацкие элементы, не выполняя директивных указаний, чем может снизить цифровые показатели обкома партии. Лёнькина мать в штате райкома считалась перспективным работником и была на хорошем счету у Первого секретаря райкома. Тот посоветовал 18-летней активной комсомолке, певунье, плясунье и красавице от греха подальше исчезнуть из поля зрения органов партийного контроля на некоторое время, пока не утихнут страсти по коллективизации. Полгода Кланька отсиживалась в «Павшино» у дальних родственников.
Никифоров А.О., будучи Председателем колхоза имел широкие связи в коридорах районных властей и точно знал, когда страсти улеглись и было отрапортовано о сто процентной коллективизации в районе. Тогда Кланька без шума, пыли и фанфар вышла "из подполья" и вернулась в родные пенаты - деревню Юрово. Отец сразу записал дочь в колхоз рядовой работницей с наказом, чтоб та забыла навсегда про свою бурную комсомольскую деятельность.
Когда мать рассказывала Лёньке про свою "тревожную молодость", он пошутил, что это сам Господь отвёл от неё беду непоправимую. Впереди маячил 37-й год, в котором попал "под сенокос" и был расстрелян Кланькин протеже Первый секретарь Химкинского райкома, будучи в 1937 году одним из секретарей обкома Московской области. Та же печальная участь могла постичь и Лёнькину мать.
Бог простил Кланьку и за то, что она со своими активистками в красных косынках срывала Пасхальное шествие в Куркинской церкви Иконы Владимирской Божией Матери, норовя идти впереди верующих с песней "Наш паровоз вперед лети, в Коммуне остановка, иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка..." Местный православный люд не любил, но побаивался связываться с оголтелыми "красными дьяволятами" с их несокрушимой уверенностью в светлое будущее, земной рай! За порог церкви у "дьяволят" ума и здравого смысла хватало нос не совать!
Никифоров А.О., будучи убеждённым беспартийным руководителем был в Химкинском райкоме партии, как бельмо на глазу, но фактически к хозяйственной работе придраться было невозможно. Колхоз выполнял и перевыполнял планы и разнарядки по всем показателям, спущенные сверху райкомом партии и органами Советской власти. Колхозники относились к своему Председателю почтительно и уважительно звали дядя Лёня. Жалоб в вышестоящие органы на него не поступало.
До войны сельчане жили в деревне зажиточно. В большинстве семей мужики неплохо зарабатывали на заводе в Химках, некоторые в Москве. Во многих дворах держали корову и другую живность. Излишки молока и мяса возили в Москву на продажу. Как громогласно, но тихим голосом с кавказским акцентом вещал вождь всех времён и народов: "Жить стало веселей". Народ на это реагировал: "Жить стало лучше, жить стало веселей - шея стала тоньше, но зато длинней."
И ещё посмеивались:
"Это наш советский герб!
Вот он молот! Вот он серп!
Хочешь пашешь, хочешь куй,
Всё равно получишь... рупь."
После войны всему народу жить стало гораздо труднее. Коров на всю деревню осталось несколько голов. Держали в основном коз. Частных коров, коз и овец пасли вместе с колхозным стадом. Пастуха за его работу кормили по очереди колхозники, имеющие коров и коз. Деревенские дети росли на козьем молоке очень полезном для растущего организма и практически не болели.
( По своей природе козье молоко больше напоминает материнское, так как в нём содержится бета-казеин, а значит оно больше соответствует нашим потребностям, нежели другие виды молока).
Повод для увольнения беспартийного строптивого Председателя колхоза нашёлся. Дядя Лёня подставился сам. В 1947 году он решил по собственной инициативе развести в колхозе фруктовый сад. Инициатива наказуема!
За саженцами фруктовых деревьев и кустарников он ездил в Химки, где имелся садовый питомник. Ездил лично на лошади, запряженной в телегу. По времени поездка занимала больше чем полдня, но все-таки два раза Лёнька уговорил деда, чтобы он взял с собой в питомник за саженцами.
Лёньке нравилось валяться на спине в телеге на мягком пахучем сене, бездумно глядя в высокое небо, на медленно плывущие причудливые, меняющие постоянно свою форму облака, слегка покачиваясь на выбоинах проселочной дороги и не спеша жевать горбушку хлеба с солью, которой снабдила его в дальнюю дорогу мать. В питомнике Лёнька помогал деду грузить и укладывать в телегу саженцы черной и красной смородины и яблонь.
Помогал высаживать саженцы в подготовленные заранее дедом ямы. Получается, что Лёнька свое первое дерево посадил в шесть лет. Сколько их потом будет этих дерев...?!
Коль невзначай сломал ты древо,
Пусть не вина.
Ты посади, взрасти умело
На это место два!
Фруктовый сад, посаженный трудовыми мозолистыми руками дяди Лёни и послужил поводом, чтобы сместить его с должности Председателя колхоза за самовольное не целевое использование пахотной земли. Никифорова А.О. уволили, а сад остался бесхозным никому не нужным. Лет через десять, когда сад стал обильно плодоносить осенью на халяву в саду собиралась вся деревня. Простой сельский люд не вспоминал, чьим трудом взращён фруктовый сад. Дед этого не застал, он уже покоился на Куркинском кладбище рядом со стеной Храма, пережив на один месяц Сталина и был счастлив, что пережил тирана.
Своего Председателя колхозники уважали. После войны он получил деревенское прозвище Рузвельт за его справедливость, честность и крестьянский практичный ум. Когда Никифоров Алексей Осипович скончался в конце марта 1953 года, то его хоронила вся деревня. Гроб два с половиной километра до Куркинского кладбища мужики несли на руках, сменяя друг друга. Процессия проходила через территорию Дома отдыха ЦК "Нагорное". Широкая калитка со стороны деревни позволяла пронести гроб, а на выходе с территории, где находился Контрольный пункт дверь оказалась узкой, чтобы ровно, не перекосив пронести гроб.
На КПП находилось три охранника. Их попросили открыть ворота, через которые въезжали на территорию автомашины. Охранники отказали. Тогда мужики закрыли бдительных стражей в будке, приперли двери подручным материалом и пригрозили сжечь вместе с будкой. Только после этого они передали под дверь ключ от замка на воротах и процессия продолжила скорбный путь. Холуёв из сторожевой будки выпускать не стали, чтобы подумали на досуге, какие они подлые бездушные твари. Вся охрана Дома отдыха "Нагорное" состояла в штате КГБ.
На колхозном дворе построено: два коровника, конюшня для лошадей, птичник, свинарник, ток и навес, где сушили зерно, два длинных навеса для хранения сена, мельница, кузница, два овощехранилища, углубленные на два метра в землю, парники для выращивания ранних огурцов, глубокий погреб, где хранили молоко, сметану, яйца и т.д., амбар для хранения ржи и овса. Недалеко были отрыты в земле два глубоких хранилища картофеля.
Всё это беспокойное хозяйство создавалось под руководством и непосредственно руками Никифорова Алексея Осиповича.
Мужиков в колхозе "раз, два и обчёлся" и те, пришедшие с войны инвалиды. Когда подходила пора сенокоса, колхозный Бригадир просил всех мужиков, которые работали в Химках или в Москве, выйти на воскресник, помочь скосить созревшие травы для зимнего корма скотины. Рано утром с восходом солнца по обильной росе мужики и ребята, умеющие косить выходили на делянки, предназначенные для покоса и... понеслась душа в Рай.
"Раззудись плечо! Размахнись рука! Зажужжи коса, как пчелиный рой!" начиналась тяжелая сельская работа с шутками и прибаутками до той поры, когда солнце начинает невыносимо жечь голые спины.
А в это время бабы накрывали столы около колхозного дома с обильной деревенской закуской и самогоном в неограниченном количестве за счёт колхоза. После изнурительного труда с чувством выполненного долга мужики, приведя себя в порядок и приодевшись, бабы причепурясь, как на свадьбу рассаживались на длинные скамейки, стоящие вдоль накрытых белыми скатертями праздничных столов.
Ребята, принимавшие участие в сенокосе тоже садились за стол. Самогон-вина им не полагалось, но зато оказывалась честь сидеть на равных с мужиками за праздничным столом, а это дорогого стоило. Веселье продолжалось до позднего вечера с обязательными песнями и плясками под гармошку.
С четырнадцати лет Лёнька легко справлялся с небольшой косой "литовкой" и принимал участие вместе со своим дядькой Константином Алексеевичем во всеобщем сельском мероприятии. Косить его научила мать, которая сама могла любого "за пояс заткнуть" и не уступала мужикам в ловкости и выносливости.
В пятнадцатилетнем возрасте один летний месяц Лёнька с соседом ровесником Витькой "Котом" работали в колхозе по просьбе Бригадира колхоза, в качестве возчиков лошадей и стогометальщиков во время сенокосной поры. Работать с лошадьми у них было умение и навык. Каждый мог свободно запрячь лошадь в телегу, дело знакомое. Не хватало силенок стянуть хомут супонью, но в этом они помогали друг другу. Так что для колхоза в тот сезон, ребята оказались просто находкой.
Стог это вам не куча сена.
Стог - архитектурное сооружение. Стогометание требует определённого мастерства. Метать стога им с Витькой тоже доводилось - опыт был. При стоговании копны сена укладывают сначала по периметру будущего стога, затем-заполняют среднюю часть, и так слой за слоем. При постройке большого стога вилы, чтобы подавать ими сено нужны всё длиннее и длиннее. Были такие вилы- трешки с длинными черенками. Подденешь копну сена и перебираешь руками по черенку, поднимая копешку все выше и выше. Приходится подавать сено уже не с земли, а стоя на телеге.
Стог со всех сторон очёсывают граблями, чтобы он был гладким опрятным и капли дождя, скатываясь, не попадали внутрь стога. В августе им выплатили впервые заработанные крестьянским трудом деньги. В то время "Путь к коммунизму" имел статус совхоза и там ежемесячно выплачивали зарплату. Первую зарплату выдала Лёнькина тётка, которая работала Главным бухгалтером в совхозе.
Год от года земли бывшего колхоза, а потом совхоза стали приходить в упадок. Перестали сеять поля, которые превращались в заросшие бурьяном, унылые земли. В конце концов, пустующие земли стали отдавать под огороды по две сотки Химкинским жителям.
В трудное послевоенное время, в деревне сохранилось небольшое поголовье рогатого скота. Некоторые жители имели своих коров, но большинство сельчан держали овец и по нескольку коз. На лето Правление нанимало пастуха и подпаска, что бы пасти колхозное стадо. С колхозников плату за выпас скотины денег не брали, но пастухов ежедневно кормили по очереди. Кормили сытно. Отнимая лучший кусок у детей, и отдавая пастухам.
Хорошо кормили не случайно. В деревне всё целесообразно. От пастуха зависело, сколько молока принесет домой коровка или козочка. Если пастух обидится на плохой обед, то сделает так, чтобы твоя корова осталась голодной, не подпуская ее к хорошей траве и не давая пить из реки. Пастухи попадались разные, поэтому лучший кусок отдавали этим специалистам по закручиванию хвостов коровам.
У хороших пастухов кнуты – произведение искусства. Основным рабочим элементом является гибкая часть кнута, изготовленная из кожаных полос. К последнему колену крепят хлыстик из полоски кожи, который по мере удаления от плетеной части сужается к концу до пяти миллиметров. Завершается кнут растрепом - легкой кисточкой из десятка конских волос.
Мало кому известно, что грозные звуковые несут мирную и полезную службу – они помогают стеречь колхозные стада. Хороший кнут пастуха устроен очень целесообразно. Многовековой опыт народа воплотил в нем сложный комплекс законов механики. Умелый, сильный взмах кнутовищем, и вдоль по веревке кнута побежит короткая волна- изгиб. Кинетическая энергия будет сохраняться неизменно по всей длине пробега. Но к концу кнут тоньше масса меньше энергия волны постоянна, следовательно, скорость будет очень быстро и сильно возрастать, достигая сверхзвуковых значений.
Возникает мощная ударная звуковая волна – резкий и оглушительный, как выстрел, удар кнута. Такую ударную волну можно услышать в цирке. Укротитель с ее помощью приводит к послушанию даже львов.
Однако суть кнута не в хлестанье коров, а в обозначении направления движения стада. Хлещет пастух по земле, по траве, по деревьям. Кнутом подхватывает самую умную корову за рога, и быстро ведет все стадо, например, на водопой.
Юровский колхоз имени 1905 года, Куркинский колхоз "Красные всходы", Машкинский колхоз и колхоз в Новой луже объединили в агропредприятие под названием "Путь к коммунизму". Он был создан в 1951 году после выхода в свет постановления ЦК ВКП (б) от 30 мая 1950 года "Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле."
Все, что находилось на колхозном дворе стало приходить в упадок, что не сгнило, то растащили по простоте душевной. Некоторое время в бывшем коровнике "новый деловой" из Химок устроил мастерскую по производству гвоздей. Дальний родственник Мишка Егоров по прозвищу "Мамон" и его приятель из Куркино усердно трудились, делая гвоздя. (Фирма веников не вяжет, фирма делает гвоздя!) Вскоре оказалось, что электроэнергию получали нелегально, за аренду помещения не платили, зарплату выдавали без вычета подоходного налога и сама мастерская была типичной конторой "Рога и копыта".
В начале 50-х годов появились в Юрово первые, после НЭПа ростки частного предпринимательства и заклятого капитализма. "Цеховика" надолго отправили на стройки коммунизма проявлять свою находчивость и предприимчивость в условиях вечной мерзлоты. Работяг отпустили на все четыре стороны без выходного пособия. Оборудование и сырьё вывезли. Помещение развалили до брёвнышка.
При дележке остатков прежней колхозной роскоши Лёнькиной тетке - Ларисе Алексеевне достался колхозный амбар, который перевезли трактором на "зада" Никифоровского подворья, так как территориально усадьба находились ближе всех к этому амбару, а тётка к тому же работала главным бухгалтером в колхозе "Путь к коммунизму". ( Лариса Алексеевна со своим мужем трактористом Федором Мацкевичем, родом из Белоруссии, переехала жить в заднюю часть дома, после смерти в 1953 году Алексея Осиповича. В передней части дома, поселился - Константин Алексеевич с женой Лидой и двумя дочками-Тамарой и Ириной)
С колхозным амбаром, когда тот в гордом одиночестве стоял на самом краю колхозного двора, связано летнее времяпровождение подростков лет тринадцати - четырнадцати. Помните народное: "Даром бывает за амбаром!"
Летними вечерами около амбара устраивались шикарные танцы. Кто-то приносил патефон, его устанавливали на выступающий широкий деревянный настил амбара. Настил служил для приема мешков с зерном и находился под навесом.
Лёнька поставлял патефонные пластинки, которых у сестры Галины было великое множество. Сестра старше на шесть лет и вышла из танцевального возраста, а Лёнька только входил в этот опасный возраст.
Грампластинки по тем временам были по последнему писку московской моды. Брызги шампанского, Рио-рита, Дождь идёт, Цыган, Твоя песня чарует, Цветущий май, Джозеф, Инес, Джонни, Два сольди, и целый комплект записей на "рёбрах", (рентгеновских снимках), Петра Лещенко: Татьяна, Скучно, Не уходи, Последнее танго, Завял наш бедный сад, Мусенька, Студенточка, Я б так хотел любить, Чёрные глаза, Скажите почему.
Константина Сокольского: Вино любви, До встречи с вами, Дымок от папиросы, Снилось мне.
Вадима Козина: Дружба, Забытое танго, Осень, Когда простым и нежным взором, Давай пожмем, друг другу руки.
Душещипательные танго Оскара Строка: Былое увлечение, В разлуке, Голубые глаза, Звездное счастье, Зимнее танго, Лунная рапсодия, Не покидай, Моё последнее танго, Мечта, Ожидание.
Коллекции грампластинок можно позавидовать. Где сестрица доставала этот дефицит, Лёнька не интересовался, но догадывался - подарки от многочисленных вздыхателей. Возле амбара даром Лёнька получал первые уроки танцев. Учителями стали сисястые московские дачницы постарше, которые умели ловко танцевать танго, фокстрот и вальс.
Центральное место колхозного двора занимал "Колхозный дом» это офис председателя колхоза и счетовода, так раньше называли бухгалтера. В "Колхозном доме" проводились собрания колхозников, а по воскресеньям приезжал на колхозной телеге со своей аппаратурой киномеханик и крутил кинофильмы. Новые фильмы показывали в области раньше, чем в московских кинотеатрах. Ребятишкам билеты не продавали, и они смотрели кино, лежа на спине на деревянном полу перед первым рядом скамеек.
Кинофильмы крутили из тех, что советские войска захватили в качестве трофея в 1945 году в Австрии и Германии. Самые запомнившиеся фильмы про Тарзана: "Тарзан в западне"; "Спасение Тарзана"; "Приключения Тарзана в Нью-Йорке"; "Тарзан находит сына". В главной роли снимался американский пловец, пятикратный олимпийский чемпион Петер Вайсмюллер. Интересно, что все экзотические съёмки проводились в павильонах Голливуда, не выезжая на натуру.
Фильмы о Тарзане снимались по книгам американского писателя Берроуза (1875-1950), всего о Тарзане он сочинил больше двадцати пяти книг.
Кинофильмов было много и разных: "Судьба солдата в Америке"; "В сетях шпионажа"; "Сестра его дворецкого"; "Сто мужчин и одна женщина"; "Индийская гробница"; "Девушка моей мечты"; "Приключения Робин Гуда"; "Железная маска" и много других и, конечно, новые редкие советские фильмы.
Трофейные кинофильмы умышленно показывались без указания имен режиссеров, операторов и киноактёров. Фильмы не дублировались, а шли с титрами. Это в области проводился своего рода мониторинг, который показывал популярность того или иного фильма в прокате, чтобы в дальнейшем показывать на московских экранах. Поскольку юридического основания для широкого показа, захваченных фильмов не было, их выпускали в прокат только в клубах и Домах культуры. Эта хитроумная творческая идея принадлежала "золотому министру" финансов СССР Арсению Звереву. Сталин поддержал инициативу, хотя идеология фильмов была махрово-капиталистической.
Зверев успешно провел труднейшую денежную реформу 1947 года. Только вот, денежной массы в стране катастрофически не хватало, а продавать в магазинах практически нечего. Приходилось партийным идеологам со Старой площади закрывать глаза на то, как "загнивает" капитализм.
Просмотр суперпопулярных фильмов раньше, чем те появлялись в Москве давал Лёньке преимущество перед друзьями по московскому двору и одноклассниками. По приезду в конце августа из деревни в Москву можно покуражиться, что уже видел тот или иной фильм и за Лёнькой ходили с уговорами рассказать сюжет. Это явное преимущество можно было использовать с житейской пользой "ты мне-я тебе", например, договориться, чтобы дали почитать какую-нибудь редкую приключенческую книжку, которую не достать в библиотеке, да мало ли что ещё. Умишко у Лёньки сохранился практичный деревенский, своего не упустит.
