Глупенькая моя
Как же она была хороша!
Средний рост - лучший для девушки.
Идёт - с достоинством несёт свою стать, красивейшую голову,
увенчанную короной из косы толщиной в руку, как тогда говорили.
Губы невероятнейшей красоты рисунка, насыщенности розовато-красного
цвета, ягодной сочности открывались для улыбки редко и каждый
просто смотрящий на неё или говоривший с ней
видел два ряда белоснежного великолепия - зубы, как подогнанные
искусным мастером, поражали своим совершенством...
Вообще-то, в ней всё поражало: синие до фиолетовости глаза,
чёрные дуги бровей, тонкость кожи лица, не тронутого
загаром даже летом! Кажется, само Солнце оберегало
эту красоту и запрещало лучам касаться лица, оставляя его
в первозданности белизны...
И звали эту прелестницу - Валентиной!
Училась Валентина очень прилежно. Но врождённая скромность
не давала ей, даже в мечтах, высоко залетать. Поэтому она приехала
в город поступать учиться на фельдшера. Поступила легко,
училась легко - трудолюбие и хорошие способности стали
порукой успешному окончанию училища и дальнейшему направлению
на работу.
А распределение было ... в общем, распределили её на "край географии".
Но приехал брат-фронтовик, пообщался с администрацией, сослался
на престарелых родителей Валентины и оказалась она заведующей
фельдшерским пунктом в соседнем её родному селе.
Молодость! Красота! Белый халат! Необычность тонкого,
едва уловимого запаха лекарств от неё, придавали особую
привлекательность и очарование девушке, кружили головы
местным кавалерам, которых было в большом достатке.
Сразу несколько парней бросились ухаживать за девушкой - учитель
математики, агроном, инженер и простой водитель.
Остановлюсь на водителе... Ростом - чуть более полутора метров,
жгучий брюнет с роскошным чубом. Глаза... да, глаза -
тёмного цвета и размером, чуть ли не с грецкий орех...
Сколько же им пришлось пролить слёз по этой свалившейся на
сердце зазнобе...
Голос - это в отца. И у его двоих братьев такой же бас.
Великолепный, сочно-насыщенный, раскатистый!
Вот и все его достоинства... и недостатки. Но своей настойчивостью и силой
характера именно он добился руки красавицы. Не скажу - и сердца.
Тут очень тонко: он просто слезами исходил около неё, уверяя
в своих чувствах, вымаливая её благосклонности.
И крепость пала!
Свадьба была скромная, но не бедная. Жениху соорудили дополнительное
сидение на стуле и он выглядел за столом вровень со своей ненаглядой - невестой.
Что ж, из песни слова не выкинешь. Подошла брачная ночь...
Павел, как разделся (Жениха-то, Павлом зовут), Валентину чуть
обморок не свалил: её наречённый малюсенький и весь, ну,совершенно,
весь, без пропущенного кусочка тела - волосатый...
И волосатость какой-то особой гущины, курчавости и черноты до блеска.
Куда ж деваться... стали жить. Муж был личным водителем председателя
колхоза. Тот с женой выезжал на бесконечные пикники, они приглашали
Павла и Валентину, но ничто не могло её заставить поехать на такие мероприятия: проходили они на берегу реки и муж для купания разденется...
Нет!.. Нет!!!... Без неё!
Любил Павел жену до самозабвения! Когда смотрел на свою избранницу,
глаза маслялись и из горла непроизвольно вырывался и тянулся... рык...
и не понять было: игривый или, как перед прыжком на жертву.
А в постели этот... обезьянчик был просто виртуоз!
Чувственность Валентины он развил до такой степени, что она заводилась
от нескольких его касаний... часто от взгляда... часто от того самого рыка...
И вот однажды настало время перерыва на обед. Подъехал Павел к дому. Валентина хлопочет, ждёт мужа.
Рабочий день у неё в три заканчивался, но она могла уйти и пораньше -
сама себе хозяйка, а на вызовы к больным её и ночами беспокоят.
Побежала она на огород за свежей зеленью, на обратном пути
заскочила в сарай, яичек куриных прихватить...
Только повернулась к выходу - стоит её "обезьянчик" в проёме.
Глаза его аж кровью налились, рычит и... приближается...
Руки у Валентины заняты, а что ему... Обхватил свою... жертву
мохнатыми лапками... потянул за собой на сено под ногами.
Ворковала она что-то о том, что времени мало, что ему надо спешить.
Кто её слушал?!
И вдруг...впервые такое - у него уже готово... он своё получил... торопится
рубаху в штаны заправить...она лежит, смотрит вверх, а на неё оттуда,
куры смотрят и показалось Валентине, что они смеются над ней - их петух
не такой скорострел!
Да и раззадорил её муж и...и... как на скорости в стену врубилась!..
Павел протягивает руку жене, чтобы помочь встать:
- Иди ко мне, глупенькая моя, боялась, что не успею...
Приняла она руку, встала и... с рОзмаху, с оттяжечкой врезала по довольной
улыбающейся физиономи!.. Кубарем откатился он в угол...
Она спокойно вышла из сарая и тут её такой силы оргазм сотряс,
какого она уже никогда в жизни потом не испытает.
Павел выждал пока жена войдёт в дом и потихоньку, бочком-бочком -
в машину ... Его перерыв обломно закончился!
...Павел бегом в машину... и так-то росточком мал, а тут пригибается,
торопится... ну, точно, как нашкодивший мальчишка.
Валентина смотрела на него из окна. Какие чувства переполнили её душу?
Она и сама не может в них разобраться, выделить и разделить на
правильные и неправильные.
По натуре она была гордой, но не гордячкой,
целомудренной и в недолгом ещё замужестве утратила только телесную
невинность, но не в мыслях и характере...
Постельные дела она не смешивала с бытовыми или в разговоре.
А тут такое ... впервые... в сарае под кудахтанье кур, на пыльном
сене. Последнее её просто доканывало - чистюля и брезгливая
до гипертрофированности этих качеств, она содрогалась, от мысли, что телом
касалась нечистого... И на душе было грязно - с ней обошлись
грубо, для удовлетворения только нахлынувшей похоти...
Конечно, в душе она не могла не задаваться
вопросом: а если бы получила удовольствие, была бы такой несдержанной
в своей скорой расправе? В своём гневе?
Улыбается... эта затрещина - первая в её жизни и... как удалась!
Валентина не раскаивалась. И не думала о плохих для себя последствиях
из-за эксцесса. Павел достаточно провинился, ему неловко и
даже обидно, но он умный, сделает правильный
вывод.
И Павел сделал свой вывод, чисто мужской, на всю жизнь!
Любит свою Валентинку так, как редко кто способен на такую
любовь! И что же теперь, - он будет бояться свою недотрогу? Будет
воздерживаться, ожидая отхода ко сну? Будет изнывать от разрывающего
желания, от молний пронизывающих его только заслышит шаги любимой,
когда сама она ещё и не показалась?..
Где бы они ни были, лишь бы остались наедине - это был его шанс!
И скоро стало так - их шанс! И они его не упускали: сад, огород,
поднавесы, чердак, не говоря уже о спальне, кухне, гостиной...
Любовь страстная, взрывная, захватывающая - накрывала их своей
мощной волной, увлекала в царство наслаждения!
А село их огромное, богатое! Есть у нас такие деревни, что называют "вторым Китаем" из-за хорошей рождаемости. Вот и это село такое.
Редкую ночь не стучали в окно Валентине - схватки у кого-то начались. И муж
часто ходил с ней: боялся, что некому будет проводить его
сокровище и ей придётся одной возвращаться домой глухой темью, и, вдруг,
отбиваясь от собак.
И всё у них спорилось, всё ладилось! Сверкающая чистота в доме - её
заслуга, во дворе идеальный порядок - его!
И Бог благословил их брак крошечным чудом - малюсенькая девочка
родилась. Папина копия! И необыкновенно красивая! Дивная! Девочку
назвали Тамарой... Растёт кроха в любви и ласке. Не только родители,
кажется весь мир для неё существует!
И Тамара - солнышко этого мира: заглядываются на такого ребёнка,
любуются им. А как она смеётся заразительно! Невозможно от умиления и
сияния личика девочки не засмеяться весело и счастливо!
Растёт ангел! Мама с папой работают. Тамара в их отсутствие у дедушки с бабушкой
бывает - они живут в нескольких дворах от её дома.
Четыре годика ребёнку. Сегодня вечером она необычно активна:
читала маме с папой свою любимую сказку, спела несколько песенок -
мамочка разучила с ней. Стишки декламировала...
Потом принялась пересматривать свои сокровища: ленты, бантики,
платьица, сарафанчики взялась примерять - перед зеркалом крутилась,
любовалась, то и дело просила маму с папой на неё посмотреть.
Великое множество кукол в строгом порядке рассадила и разложила по местам.
Каждую поцеловала, приласкала, особенно любимых прижимала на секундочку к груди...
- Ну, всё, хватит, - пытается угомонить дочку мама, - пора уже
спать ложиться. Иди поплещись в водичке перед сном, я уже
ванночку приготовила.
- В водичке? Поплескаться? - тихо и с такой тяжкой грустью вдруг проговорила
девочка, - ну, хорошо, только я чуточку поплещусь... я что-то боюсь её...
- Это что такое? Чего это моя доча боится? - папа вступает в разговор,-
ничего мы не боимся! Я с тобой, моя Черноглазочка! Нечего нам бояться!
Утром бабушка (папина мать) пришла забрать к себе девочку.
После обычных напоминаний снохи, спешившей на работу, забрала
свою любимицу.
И тут к ним прибежала соседка:
- Луш, в коперацию мануфактуру привезли, тебе не надо? -
торопливо выпаливает она.
- Да как же - не надо? Бегу! Я ещё и не разделась,
за внучкой ходила,- отвечает Лукерья.
Девочка так же ещё не раздевалась. На улице конец марта. К обеду
солнце разогреет и побегут ручьи. А за ночь подморозило, холодно и
девочка в тёплой шубке, шапке, сапожках.
- Дед, раздевай Тамару, а я в коперацию (так в их селе магазин
называют).
Бабушка за дверь, а внучка просит деда отпустить её немного
погулять на улице.
- Ну, иди. Только не долго, а то замЕрзнешь...
Вышла Тамара... Глядь, и ещё несколько ребятишек из домов вышли.
Собрались они в стайку, как птенцы, гомонят... Пошли через дорогу на косогор,
спускающийся к пруду. С косогора снег уже сошёл, трава прошлогодняя зеленеет.
Так приятно по ней ходить - хрустит под ногами: мёрзлая!
И тут Тамара испачкала сапожок обо что-то. Посмотрела - не понравилось ей это.
Решила пойти на пруд, у закраинок водичка есть, опять сапожки чистенькие будут!
А водичка-то в нескольких её шашках от берега... шагнула и... провалилась...
Тут проходил двоюродный брат её деда. Мгновенно девочка с головой
под воду ушла, но в следующее мгновение мужчина вытащил ребёнка
из воды... крошка даже не вздохнула - была мертва...
Обрядили её, как прекрасную куклу. На столе гробик стоит ... пустой...
Мама и папа сидят по очереди со своей дочкой на руках.
Слёз своих они не вытирают... через слёзы кажется им, что дочка
дышит, что откроет она свои удивительной красоты глазки, потянется
проснувшись, и обнимет за шею маму или папу, как всегда это делала...
Люди от такой картины в обморок падали, не выдерживали - ни старый,
ни малый, ни мужчина, ни женщина...
*
Что ж... всему приходит конец... схоронили Тамару. Остались сиротками
её игрушки, её ленты и наряды, которые хозяйка в последний вечер
своей жизни сложила в образцовом порядке.
Всё Валентина и Павел раздали детям. Ничего не оставили себе
для памяти... невыносимо больно было это видеть.
Тяжко заболела Валентина. Но молодость, любовь мужа помогли ей справиться.
А он только одно твердил: нам нужен ребёнок.
И ведь родилась ещё девочка! Уже через полгода все поражались,
глядя на девочку. Вот это была красота!!!
Густые волнистые волосы солнечного цвета! Глаза, обрамлённые прекрасными,
загнутыми вверх ресницами, необыкновенного, чёрного алмаза цвета.
Губки - драгоценная сочная вишенка необычайной цветовой насыщенности!
И Валентина, может, и не оттаяла, но отвлеклась от горя. Заботы о
маленькой Галине, любовь к этому крошечному, родному существу
помогли ей вернуться к жизни.
*
Прошли годы. Дочка выросла. Закончила институт, замуж вышла.
Одна она у них так и осталась...
Стал похварывать Павел. Валентина, как медик, большой практик,
по ещё неуловимым, внешне едва незаметным признакам поняла, что это - конец.
Приготовила она всё для последнего пути мужа, но спрятала в дальней кладовке,
куда он не заглянет даже и нечаянно. Да и что там делать ему? Ненужную
одежду, обувь сложила жена в сундуки, также ставшие ненужными, но
стоят... и пусть стоят...
И вот настал этот страшный день. Не стало её Павлика...
Пришли мужчины, вымыли своего соседа, друга. Обряжать надо.
- Валентина Дмитриевна, где одежда Павлу Фёдоровичу?
- Убитая горем Валентина не повернулась к говорившему, -
там в сундучке, всё в сборе...
Зашли они... смотрят сундуки огромные...
- Вот это "сундучки", - говорит один из них удивлённо.
Но нашли и поменьше сундучок... одежду вытащили... что-то она
не такая, как положено, да и носил он её. Ну, что ж, значит в эту и
будем одевать его...
- А где туфли или ботинки?, - спрашивает тот, что у них за главного.
- Нет там обуви...
- Посмотрите в другом сундуке...
Поискали... удивились: что-то обувь какая-то ношеная... вроде,
женская...а вот эта пара похожа на то, что надо и, главное, белые...
- Они на женские босоножки похожи...
- Давай примерим, подойдут, значит, то, что надо.
Точно, подошли!
Одели, обули. Стали думать, как нести Павла Фёдоровича в дом.
- А что тут думать? Высох как веточка... Мы двое возьмём руки в замок, как в кресле его понесём. Да и не застыл он,
примет любое положение - рассуждают купальщики.
Несут покойника в дом из времянки, где купали и обряжали.
Глянула Валентина Дмитриевна... отвернулась, чтобы спрятать улыбку:
в минуту, когда сердце готово было разорваться от горя - любимый
Павлик... рассмешил её...
Одет он был в поношенную одежду, которую носить нельзя и выбросить
руки не доходили. Ноги свесились и болтаются от того, что колышут его
при ходьбе, а на них... её старые босоножки!!!
Встала Валентина, велела мужа положить на диван, а сама пошла за
приготовленными одеждой, обувью - откуда силы и самообладание взялись!
Живёт Валентина! Старенькая совсем стала. А когда бывает ей невмоготу,
смотрит на портрет своего мужа, где он очень красивый и представительный,
как ей кажется.
И... дальше... подпитывает её Павел энергией и желанием жить...
