С Григорием Лукьяновичем роднились как сам Иван Грозный, так и почти состоявшийся царь Дмитрий Иванович Шуйский, и состоявшийся царь Борис Годунов. Что опровергает версию о презрении к нему народа, как к палачу и душегубу.

 

Покои царя, –

Далеко за полночи,

Тихонько прошёл в коридоре стрелец,

В углу виночерпий над чаном хлопочет,

На стенке кольчуга из вязких колец.

 

Огромный опричник сидит в полудрёме,

И нож «засапожный» торчит в сапоге,

А мысли во сне возвратились к Ливонии,

И гнев пробудил память, в царском слуге…

 

«Мирские измену чинят государю,

Князь Курбский иуда… Кто будет другой…?

Одно я доподлинно понял, и знаю, –

Всегда надо саблю держать под рукой».

 

Опричник привстал, и, зевнув, потянулся, –

«Измену бояр одолеем, авось»!

«А здесь не шуметь! Чтобы царь не проснулся»!

«Ему почитай месяц, плохо спалось»!

 

Григорий Лукьянович дунул на свечку, –

У спальни царя воцарился покой…

Подбросив чурбан в приостывшую печку,

Закрыл поддувало свободной рукой…

 

«Игумен к посту подарил мне икону,

Вселенский её освещал патриарх,

С ней царскую службу несу по закону:

За то, и «Малютя», что мысли в мольбах»…

 

«Вон ангел надысь вразумил нас немножко,

Черкнув борозду аж по всем небесам,

Вот так «Божья Мать», что в углу, у окошка,

Подсказку дала недостойным рабам»…

 

«Теперь штурмовать нам просторы Сибири,

И Веру свою донести «до слепцов»,

Чтоб люди, что гибнут в языческом мире,

Могли отмолить души грешных отцов»…

 

«Но все ж милосердие нас не порочит,

О том говорит Грозный часто и мне,

Крестить надо тех, кто сам этого хочет,

Кто - ж с верой другой: Не перечьте Москве»!

 

«Мне Бог ниспослал оберечь эту душу, –

Я самый надёжный, и преданный пёс»:

«Пойду - ка побью до рассвета *баклуши…

Вчера привезли древесину берёз»…

 

*Баклуша – заготовка деревянной ложки.