Гравюра

Я фигурка на старой гравюре,

застиранный фрак, мешковатые брюки,

среди «Жигулей» и «Фиакров»,

у дворцов, между баков помойных.

Фасад декораций меня оплетает растительной хваткой,

а ветер язык положил на плечо облупившихся крыш.

И ложи домов засверкали моноклями окон,

и вздрогнули двери,

и шпили вспугнули объевшихся птиц,

и визг детей, и шорох подвалов,

и ужимки дешевых актрис.

И скрежет мостов, и эхо обвалов,

и…

…жизнь –

на кончике тонкой иглы,

свет робко сочится сквозь тучи,

земля накренилась,

все круче и круче,

и ноги скользят по наклонной асфальта,

обрывки мелодий из общего гвалта,

шеренги процессий,

ораторов губы,

вот-вот затрубят в водосточные трубы.

Парят штукатурки воздушные хлопья,

линялые флаги, бетонные блоки.

Коррозия тронула крыши и зубы,

печальные лица, горы посуды.

Увы…

Мы так часто несносны и грубы,

парим в сквозняках и в объятьях простуды.

Вицмундиры грозят указующим пальцем…

А нас соблазняют трактиры и дуры,

а нас увлекают порочные страсти,

и щерятся демонов алые пасти.

Партитуры экранов мерцают убого,

заносит обрывками макулатуры.

Заботливо нам подставляют подпорки.

А ветер свистит, нецензурно и громко.

Мелькают такси и проносятся конки,

серьезные речи, катание с горки.

Акварелью подкрашены наши фигуры

в газетных лубках,

и свинцовые пули – в избытке,

и к нашим услугам ходули.

Но мы,

мы – фигурки на старой гравюре