На обочине мира

Здесь — плакучие сосны и колючие вербы,

Быстроногое небо — нипочём не догнать.

Мы, влюблённые в город, одинокий и нервный,

Ни о чём не жалели, допивая до дна.

 

И ступени брусчатки, и метро — как некрополь,

И весёлые тризны по ушедшим снегам...

На обочине мира я — седеющий тополь:

Здесь гламурного гнома не ступала нога.

 

Было утро туманным, и кривые дороги,

Извиваясь, как змеи, утопали в траве.

Я не знала, что дальше, только там, за порогом,

Одичалые звёзды свой дарили привет.

 

Говорят, что надежда, как святые, нетленна,

Даже если погибнет, даже если — дотла.

Я тебя полюбила на закате Вселенной,

На пожарище мира — острой вспышкой тепла.

 

Мне не надо от Бога ни богатства, ни славы,

Ни уютного быта — это всё ни к чему,

Лишь бы встретиться снова у небесной заставы —

Я найду, я узнаю и покрепче прижму.

 

И не страшно на север, в запредельные дали,

Где из пепла и мрака возрождается свет.

Где без разницы, сколько мы с тобой повидали,

На каких горизонтах свой оставили след.

 

А на улицах — те же безмятежные лица,

Череда уик-эндов, жилмассивов огни...

Мне, наверное, проще умереть, чем смириться

С унижением сердца, неспособного гнить.

 

Я его отогрела, собрала по осколкам —

Из-за хрупкости этой мы опять на мели...

...И как будто деревья на могиле Аскольда

Что-то важное знали, но сказать не могли.