Николай угодник

Светлой памяти Рублёвой

Екатерины Петровны

 

В семье история жива:

Случилось всё перед Покровом.

В селе прабабушка жила,

Муж дал фамилию Рублёва.

Прифронтовой Задонск, война

И было Тюнинино их домом.

Держала раненых она,

Село раскинулось над Доном.

Крапива с лебедой в обед,

Рекою голод, нет и брода.

Изба теперь как лазарет,

Отдай всё раненым и фронту.

А кушать нечего в семье,

В глазах детей скопились слёзы.

Малютки плачут на скамье,

Прозрачный голод сквозь берёзы.

Ну, что поделаешь – война,

И никому на ней не легче.

Плюс трудность в том заключена,

Что три девчонки – мал, мал, меньше.

Большое горе у людей,

И хоть от голода шатало,

Рублёва, мать троих детей,

В тот день в берёзках лыко драла.

Позёмка жалит злей и злей,

Она уже совсем устала.

Вдруг яркий свет среди ветвей,

В берёзках будто солнце встало.

Подумала: - Шалит с огнём

Какой-то, видимо, негодник! -

Но видит нимб, улыбку в нём.

- Кто это? Николай угодник?! -

- Иди в Задонск! – Он, что-то знал.

Пошёл снежок как цвет с акаций.

Святой Петровне предсказал

О выигрыше облигаций.

Ступить не смеет и шажок,

В лицо всё также ветви лезли.

По прежнему кружил снежок.

Свечение и Он исчезли…

А детвора уж заждалась,

Манютка, Клавушка и Вера.

Екатерина подалась,

Чтоб облигации проверить

В прифронтовой Задонск

На следущее утро.

Петровна шла не на «авось»,

Финал изложен мною в сутре:

Святой подарок преподнёс,

Был он в войну большой подмогой,

Про облигации сбылось,

И денег получила много.

Она прилавки подмела.

В сельмаге будто всё как сплыло.

На эти деньги набрала

Муку, крупу и всё что было.

И ей не верилось самой,

От голода укрыты дети.

С подводой въехала домой,

В своих руках держа конфеты.

И об удаче Катерины

Окрест по сёлам прошла весть.

Народ ходил как на смотрины,

Чтоб хоть глазами что-то съесть.

Что будет завтра не гадали,

А голод был как в горле кость.

И люди тихо умирали,

Их всех сносили на погост.

Имело время свои краски,

Которые всё больше в ночь.

Пришли в дом беженки-монашки,

Просили им с едой помочь.

Взамен оставили икону,

Предупредили, что придут.

У них в скиту она исконно,

Мол, выкупят и заберут.

Но те монашки не вернулись.

Причина? Можно лишь гадать.

Ветра войны жестоко дули

И помешали лик забрать.

Со временем забылись нервы,

Весна стояла у дверей.

Икона поселилась с Верой –

С её одной из дочерей.

Среди сынов дочь больше любят.

И Вера, когда – «Горько»! – крик,

Единственной дочурке Любе

На свадьбу подарила лик.

Кто в это верит и не верит,

Но пролетают быстро дни.

Теперь икона у Андрея –

Реликвия его родни…