Я тебя помню

Бесчисленно лет протащилось по миру, а я тебя помню.

Я помню ошмётки пропыленной рвани на грязной соломе.

Обкусаны ногти до мяса, и пьяный, бессмысленный ропот:

ты выл исступлённо, что с дьяволом пропил чумную Европу,

что с ним под вино поедал загнивавшие детские рёбра

и туши отцов их, на самые вилы бросавшихся с рёвом,

что люди и после погибели всё же от страха бежали,

что после обеда безумно прекрасны на трупах пожары.

 

Истёрлось, затихло, забылось, замолкло — а я тебя помню.

Всё так же вокруг тебя мир обезглавлен, раздавлен и сломлен,

всё так же в душе твоей вечно кроваво, смертельно и остро —

и ты появился неслыханным монстром в разгар Холокоста.

Считая весь мир порождением яда какой-то химеры,

любил выпивать, что дороже и крепче, без всяческой меры,

а после рыдал, что с похмелья раскаянье в каждом бокале,

отчаявшись напрочь, глотал безуспешно цианистый калий.

 

Сто тысяч концов триждыклятого света, но снова и снова

его возрождает безвестного беса безвестное слово,

и небо опять загустело и солнце из крови скатало.

Несут доктора бесконечную чушь о синдроме Котара.

Но всё же ты здесь и ты пьян, это значит, что что-то наступит.

Ты вновь вспоминаешь горящие трупы, ожоги и струпья,

хрустальную ночь и дымящие печи, заходишься в стоне,

что это не ты... Но взгляни, я с тобою — и я тебя помню.