Иудейская заумь

Глянь: звёзды звонкие зудят везде, повсюду,

над заводью зубчато-зыбчатой звеня.

Я слёзы соберу в Дня Судного посуду –

отчаливает судно сёдняшнего дня.

 

Кроты скребутся, кротко корчась и корёжа,

коробчатого краба скорбного скребя,

и скарабеи скрытно поползут по коже,

кряхтя, крестя, крутя, круша, кроша тебя.

 

Закапав строками, меня ты закопаешь

в исконный свой посконно-кондовый покой.

Ты лопнешь? Липнешь, лепишь, лупишь, прилипаешь,

как к лавке ловкий лакированный левкой!

 

И вот я, скомканный, искомый и исконный,

держу смышлёной и насмешливой рукой

знакомый знак, законченный и незаконный.

Стекает, тикает мой такт. Да, он такой!

 

Молясь, постясь и на посту пустячном стоя,

хрустящие Христы хранятся на крестах.

Я стану разрешать и разрушать устои

в твоих устах, в твоих пустых святых местах.

 

О моя птичка, о еврейка-гонорейка!

Закрылась дверь в страну медовых медных снов,

ведь нам настало время собирать копейки,

и больше нет слонов, слоёв, слогов и слов.

 

P.S. Название стихотворения – хитроумная игра слов. "Заумь" – название выпестованного футуристами и авангардистами особого рода поэтического языка, где главенствующую роль играет не смысл высказывания, а формальные эксперименты с языком, "самовитое слово". В то же время "заумь" не в поэтическом, а в бытовом смысле на английский язык (если быть точным, на его американский вариант) переводится как "pilpul". Данное слово заимствовано из идиш, где изначально обозначало диспут двух учёных раввинов о толковании Торы.