Свет и Тень. Часть III Глава 8

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1816462-svet-i-ten-chast-III-glava-7

---------------------------------------------------------------------------------------

 

Снег...

 

  Искрящийся в морозном воздухе белый снег...

 

  Весь вчерашний вечер и всю ночь мела метель, а сегодня с утра дома, деревья, улицы – да все предметы в Ринтарской столице надели снежные шубы. А с ясного неба ярко светит зимнее солнце, и в его лучах всё выглядит так, словно усыпано бриллиантами...

 

  Всё сияет, как то ожерелье, которое его матушка часто надевала ещё в те времена, когда Альк был маленьким, а она – совсем молодой, вызывая завистливые взгляды своих гостий.

 

  Мама просила подарить это ожерелье Дамире в благодарность за дочь...

 

  Но ожерелье было истинно драгоценное, платиновое, с семью крупными и огромной россыпью мелких камней. Оно было настоящим.

 

  А его жизнь с Дамирой – от начала до конца фальшивой...

 

  И хотя его супруга не была виновата ни в том, что Альк её не любил, ни в том, что их жизнь не сложилась, ни в смерти их ребёнка – всё равно, фальшивой жене не полагается фамильная драгоценность. Она полагается той, которую выбрало его сердце. Той, что ни по рождению, ни по социальному уровню, ни по национальному признаку ему не пара. Той, что вытащила его буквально из бездорожья. 

 

  Той, что любит его так, что ему тепло с ней в этот морозный зимний день.

 

  А когда она задала ему вопрос:

 

  – Ты её любишь? – он увидел дороги...

 

  И на одной из них она действительно надела платиновое ожерелье с бриллиантами. Но для этого нужно было сказать ей: 

 

  – Я тебя люблю, – чтобы увидеть её счастливое лицо, такое юное, почти детское, с расширенными от восторга жёлто-зелёными глазами и изумленно приоткрытыми нежными алыми губами, чтобы забрать её с собой и никогда не расставаться...

 

  Но он не смог это ей сказать, и ожерелье так и осталось у матери.

 

  А зимний день в россыпи бриллиантов уже никогда не вернуть. Зимний день, в котором было тепло...

 

                                                                                  * * * 

 

  Зимний день превратился в летний вечер, заснеженный город – в просторную, украшенную цветами комнату в светло-зелёных тонах, а Рыска... Её здесь быть не могло. Это была другая девушка, тоже красивая, черноволосая, но другая. 

 

  Он уже её знает, просто не может вспомнить... Как же ее зовут?..

 

  – Хвала Великой! Вы живы! – прошептали её губы, и он вспомнил.

 

  – Марина... – выдохнул Альк, и в ту же щепку правый бок пронзила боль, какой он в жизни не испытывал.

 

  – Молчите! Вам нельзя разговаривать! Я позову лекаря, – быстро сказала Марина и исчезла из виду.

 

  ...А потом он долго находился между жизнью и смертью, порой не осознавая, на каких он дорогах – ещё на земных или уже на небесных? Всё, что запомнилось ему – это боль. 

 

  И сны. Когда приходили сны, боли не было. 

 

  В его снах была Рыска. Она приходила к нему, держала за руку, гладила по голове, целовала – и становилось легче...

 

  А потом сон уходил и возвращалась боль, такая сильная, что поневоле попросишь смерти.

 

 

 

  ...Это был первый раз, когда сон прошёл, а боль не вернулась, вернее, в этот раз её вполне можно было терпеть.

 

  Альк повернул голову вправо - и увидел Рыску... Наяву! Она спала рядом с ним, подложив руку под голову. Тонкая рука была унизана золотыми кольцами и браслетами, а чёрные волосы заплетены в мелкие косички. От запаха пряно-сладких духов засвербело в носу.

 

  Альк осторожно, чтобы не тревожить рану, вздохнул.

 

  Это не Рыска...

 

  Зато теперь понятно, почему он обратил внимание на эту девушку. Если не видно глаз, она похожа на неулыбчивую путницу как родная сестра, особенно во сне.

 

  Он немного посмотрел на Марину, хотел позвать, но сразу после долгого молчания не смог – голоса не было. Хотел слегка прокашляться, но поплатился взрывом боли в боку, хотя на этот раз она быстро прошла.

 

  А Марина тут же подскочила, протирая глаза и что-то пробормотала на своем языке.

 

  – Извините, господин, я случайно... – опустив глаза, проговорила она уже по-саврянски, – Как вы? Вам лучше? – забросала она его вопросами. На её лице тревога была смешана с осторожной радостью.

 

  – Спасибо... немного лучше, – ответил Альк, не узнавая собственного голоса.

 

  – Позвать лекаря? – заботливо спросила девушка.

 

  Альк отрицательно покачал головой.

 

  – Я... мы очень рады, что вы живы, – прошептала она – и не смогла сдержать слёз, на щепку отвернулась, подтёрла под глазами. – Хотите что-нибудь? – спросила, совладав с комом в горле.

 

  – Нет... – тихо ответил Альк. – Иди... отдохни... Ты очень устала.

 

  – А вы?

 

  – Позови слугу... Со мной... ничего не случится, – говорить было не то что бы тяжело – боль в боку нарастала при каждом вдохе. Но нужно было это сказать, чтобы девушка уверилась, что всё позади, и ей можно отдохнуть. В том, что Марина провела здесь с ним всё это время, он не сомневался: без всякого дара было заметно, как осунулось её лицо, как вокруг глаз залегли темные круги.

 

  – Хорошо, – со вздохом согласилась она, – Мне и правда нужно отдохнуть, – она сделала шаг к двери, но вдруг остановилась. – Но если что, колокольчик – вот он. Звоните, я тут же прибегу!

 

  Альк лишь глазами моргнул в знак согласия.

 

  ...Оказалось, он уже три недели пребывал в таком состоянии – между жизнью и смертью. Первые дней пять он вообще лежал трупом почти без признаков жизни, потом у него начался жар и бред. И лишь ещё через десять дней наступило улучшение. Рана его, разумеется, зарастала, но медленно. Непривычный к жаркому климату организм выражал таким образом свой протест. Да и лет, увы, было уже не восемнадцать. А ещё сырость... С того самого дня, когда произошло сражение у покоев иргема, дождь, то набирая силу, то немного затихая, шёл каждый день, и конца ему не было видно.

 

  В ночь послу снова стало хуже, на этот раз по-другому: его начало трясти. Он долго крепился, даже слуг отпустил, но справиться с ознобом так и не смог.

 

  Поменять дорогу нечего было и пытаться: слишком слаб ещё он был.

 

  Наконец, не выдержав, Альк взял колокольчик и позвонил.

 

  Марина пришла так быстро, словно стояла под дверью.

 

  – Слушаю, господин... – начала она, но увидев, как сильно Альк побледнел, бросилась к нему в замешательстве, дотронулась до его лба. – Вам плохо? – риторически спросила она.

 

  – Холодно очень... – стуча зубами, ответил он.

 

  Немедленно вызванный лекарь велел заварить какого-то отвара и заставил путника его выпить.

 

  – Может, вина горячего лучше? – предположил Альк, едва понюхав содержимое кружки.

 

  Марина перевела, но лекарь затряс головой – нет!

 

  – Господин лекарь говорит, что от алкоголя всё лечение насмарку пойдёт, – объяснила она. – Нет, пейте отвар.

 

  Дрянь в этой кружке была потрясающая. Не помогло даже изрядное количество сахара, добавленное туда. Но Альк мужественно всё выпил и стал ждать результата.

 

  Когда такового не последовало, Альк задумался. Похоже, трясло его не от болезни, а от того, что кто-то где-то далеко недавно поменял его дорогу, используя его же дар. А потом из носа пошла кровь, и путник окончательно уверился в этом.

 

  Увидев это, Марина схватилась за сердце. Бедная девушка почти отчаялась, и пришлось объяснить ей, что происходит. На самом деле, это было хорошо, потому что улучшение было теперь не за горами.

 

  – Может быть, опять лекаря позвать? – спросила Марина, устало присев рядом с ним в кресло. Увидев близко её усталые глаза, Альк подумал: а почему она не уходит? Её ведь никто не держит! Она переводчица... Не служанка, не лекарша. Она совсем не обязана с ним сидеть. Откуда же такое рвение? 

 

  И тут он понял: Марина явно заботится о нём не по поручению, а потому, что действительно хочет помочь.

 

  Потому что ей не всё равно, что с ним будет. 

 

  По-хорошему, она заслужила благодарность, и не только на словах. Главное, не сдохнуть сию щепку, подумал мужчина, а потом уж можно будет её и отблагодарить...

 

  От лекаря Альк отказался, понимая, что тот ничем ему не поможет.

 

  – Лучше найди мне ещё одно одеяло. И чаю завари... Мне нужно только согреться, и всё пройдет, – пообещал путник.

 

  Девушка незамедлительно выполнила всё, о чем он её просил.

 

  Но ни две огромные кружки горячего травяного отвара, ни три одеяла (на самом деле, слишком тонких, хотя и именуемых гордо зимними) так и не дали долгожданного результата. Озноб обещал продолжаться долго. Как показывала практика, дня два ещё могло так трясти. И всё усугубляла свежая рана...

 

  – Ладно, иди, – сдавшись, сказал Альк Марине, – Всё, что могла, ты уже сделала. Я дальше сам...

 

  Но она продолжала испуганно смотреть на него, однако уходить не спешила. Честно говоря, ему хотелось, чтобы она осталась с ним, но просить об этом Марину ему было стыдно.

 

  Вдруг во взгляде девушки что-то изменилось. Она, похоже, что-то придумала.

 

  А потом... сняла один браслет, второй, третий... Их так много было! И все она сложила на комод.

 

  – А вы на левом боку лежать можете? – спросила она зачем-то.

 

  Альк попробовал. Сначала было немного больно, но в итоге удобное положение нашлось.

 

  – Вроде могу, – ответил он – и тут же едва сдержался, чтобы не застонать. От ставшего непривычным положения затрясло сильнее, ещё и судорога на миг скрутила.

 

  – Закройте глаза, господин посол, – попросила Марина.

 

  А потом что-то прошелестело... Затем его одеяло сзади приподнялось на миг, впустив холод... А в следующую щепку к его спине прижалось упругое, тёплое тело, тонкая рука обхватила его за плечи.

 

  От такой неожиданности Алька даже трясти на миг перестало.

 

  – Ты уверена в том, что делаешь? – спросил он.

 

  – Уверена... – она на миг умолкла, и Альк почувствовал, что она пытается отдышаться. – Больше ничего помочь не может. А светлейший иргем велел вылечить вас... любой ценой.

 

  Альк помолчал, осмысливая сказанное. Уже слишком взрослым он был, чтобы в такое поверить. Да и к дару мог бы обратиться... Но всё равно спросил:

 

  – Ты обо мне заботишься только поэтому?

 

  – Не только поэтому, – тут же ответила она, – Ещё я сама хочу вам помочь. Пожалуйста, молчите, у вас силы уходят на разговоры.

 

  А потом Альк долго молча лежал, слушая тяжелое дыхание Марины, чувствуя исходящее от неё живое тепло и борясь с желанием забросить назад руку и дотронуться до неё, а главное – прекрасно понимая, что именно этого она и ждёт. А когда она под видом, будто просто решила слегка изменить позу, чтобы стало удобнее, легонько провела рукой по его плечу, Альк забыл и про озноб, и про боль. Хотя, такое и в учебниках описывается: если совсем плохо после смены дороги, лучшего средства, чем близость с женщиной быть не может. И он, конечно же, не раз так делал, обычно после десятого стакана. Но и представить себе не мог, как это ощущается на трезвую голову... Теперь он чувствовал себя не просто здоровым, а здоровым как бык!

 

  – Марина, – позвал он снова.

 

  – Что? – уже не скрывая дыхания как после пробежки, ответила она.

 

  — Ты зачем это делаешь? – напрямую спросил Альк.

 

  – Делаю – что? – вопросом ответила она, – Вам что, хуже стало? – она заглянула ему через плечо.

 

  – Ты прекрасно знаешь, о чём я, – предостерёг Альк.

 

  – Мне уйти? – спросила она.

 

  – Смотря какие у тебя намерения.

 

  Она совладала с собой так быстро, что, казалось, такое в принципе невозможно.

 

  – Никаких намерений у меня нет, – совершенно спокойно и ровно произнесла Марина, – просто я хочу, чтобы вы выздоровели.

 

  – Зачем тебе это?

 

  – Когда человеку плохо, ему следует помогать. А ещё я, как и все граждане нашей страны, признательна вам за спасение иргема. Так что не беспокойтесь, господин, ничего такого я не имела в виду, – объяснила девушка весьма холодно.

 

  — Почему тогда так дышишь? – с лёгкой досадой спросил Альк.

 

  – Не более чем нормальная реакция организма, как, наверное, и у вас, судя по тому, как сильно бьётся ваше сердце, – беззастенчиво ответила Марина. 

 

  – Ты так спокойно об этом говоришь! – удивился Альк.

 

  – Почему я должна говорить об этом неспокойно? Есть вещи, которые понятны без слов, – сказала она. – Но, в любом случае, вам сейчас лучше поспать. Вы ещё слишком слабы для чего-либо другого.

 

  – А ты бы и на это согласилась?

 

  Марина хмыкнула.

 

  – Светлейший повелел выполнять ЛЮБОЕ ваше желание. И ещё я обязана по закону. Но вам сейчас надо думать не об этом, – слегка повысила она голос. – Вам надо беречь силы. Поэтому лучше поспите, а я, если вам так будет проще, могу и уйти.

 

  – Не надо, – разочарованно буркнул Альк, – может, и правда согреюсь. – А он-то подумал!.. И главное: дар не поможет. Обратишься к нему, хуже будет...

 

  После таких её слов его словно водой колодезной окатили, и снова начался озноб.

 

  – Да что ж это такое! – с отчаянием воскликнула Марина, почувствовав это, и прижалась к нему крепче, однако до того осторожно, словно знала, что может ему повредить, а что нет.

 

  Марина была права: следовало думать о выздоровлении, и Альк понемногу взял себя в руки и успокоился, хотя это было очень нелегко. Спустя пару лучин он наконец-то расслабился и согрелся. В самом деле потянуло в сон, и не так, как он проваливался в забытьё до этого, а по-настоящему, когда становится хорошо и спокойно перед тем, как сознание отключается.

 

  Но на границе сна и яви Альк почувствовал, как рука девушки снова нежно погладила его по шее и по правому плечу, а потом обхватила ласково, но крепко. А ещё Марина поцеловала его где-то у основания шеи, так, что мурашки побежали вдоль позвоночника, и прижалась щекой к его спине. А может быть, это всё ему уже и приснилось; он не разобрал...

 

  Но на утро её уже не было в его постели. И вела она себя как ни в чем не бывало.

 

------------------------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1816483-svet-i-ten-chast-III-glava-9