Свет и Тень. Часть I Глава 21

Предыдущая глава https://poembook.ru/poem/1804048-svet-i-ten-chast-I-glava-20

-------------------------------------------------------------------------------------

 

Лишь только спал мороз, Дамира начала беспокоиться.

 

    — Альк, мне скоро рожать, — сказала она однажды. Надо сказать, повторять это она стала довольно часто.

 

     — Ну, я догадался, — пожал плечами Альк. Его опять звала дорога. Месяц на месте он еле выдержал. Однако и уехать пока не мог: хотелось посмотреть на ребёнка, да и жене так спокойнее. Но никаких эмоций по поводу предстоящего события он не испытывал: ни хороших, ни плохих. Просто принял как факт.

 

    — Я хотела тебя попросить, — жена вздохнула, — поедем к моей сестре, пожалуйста. Я у неё родить хочу.

 

    Альк только представил такое и тут же покачал головой: нет!

 

    — Ну Альк! — взмолилась Дамира.

 

    — Нет, я сказал, — отрезал путник. — Я — здоровый мужик, и то чуть насмерть не замёрз не так давно, представь, чем это может закончиться для тебя?! Ты, видно, с ума сошла, раз хочешь в положении устроить себе, да и мне, поездочку на Северное побережье? НЕТ!

 

    У девушки брызнули слёзы.

 

    — Ну пожалуйста! — тут же зарыдала она. — Я переживаю, хочу увидеть сестру. Мне так спокойнее будет! Там уже не холодно. Всего три дня в пути!

 

    — Всего! — фыркнул Альк. И опять сравнил с Рыской: вот ей, пожалуй, было бы достаточно его одного! — Там, в лесу снега по пояс, а морозы ещё ого-го какие, особенно по ночам!

 

    — Альк, ну ты же путник! Сделай что-нибудь!

 

    — Интересно, что я смогу сделать с погодой на целых три дня? — прикинув вероятность, произнёс Альк: была только одна, хоть немного приемлемая: сильная оттепель, при которой колёса кареты непременно будут проваливаться в глубокий подтаявший снег, и в итоге можно сесть на брюхо, не сдвинуться больше с места и рожать в дороге. — Нет, забудь, — ставя точку в разговоре, произнёс он.

 

    К вечеру на него насели уже вдвоём: ещё и мать подключилась.

 

    — Альк, ну что тебе стоит? — уговаривала она. — Свози жену к родным! Она же так тебя просит!

 

    — Мам, и ты туда же? Не повезу я её в таком положении по морозу Саший знает куда! — возмутился он.

 

    Дамира, услышав, что муж ответил своей матери, уселась на диван и горько заплакала. Альку же захотелось немедленно провалиться сквозь землю.

 

    — Единственное, что я могу сделать, — кипя от злости, предложил путник, — это привезти твою сестру сюда!

 

    — Не можешь! — прорыдала в ответ Дамира. — Она сама недавно родила, да и хозяйство не бросишь. Она не поеде-е-ет!

 

    — Давайте, я поеду с вами, — примирительным тоном предложила мать, вместо того, чтобы поддержать сына.

 

    — Нет! — вконец взбесившись, рявкнул Альк. — Да вы что, с ума обе сошли?! Никаких поездок!

 

    Согласиться на такое было бы безумством! Да к тому же так хотелось поскорее разделаться с проблемой: дождаться, пока жена родит, побыть с ней пару недель и скорее собираться в дорогу. То ли в крови у него было постоянное странствие, то ли в привычку уже вошло, то ли просто не хотелось делить постель с нелюбимой — да какая разница! Хотелось просто побыстрее уехать. Куда угодно, только отсюда! Родной дом стал немил.

 

    Если бы не пресловутое чувство долга, которое Альк впитал с молоком матери, давно бросил бы постылую женщину, тем более, что не отличалась она ни умом, ни какой-то особенной красотой — вообще ничем. Пожалуй, лишь одно было в Дамире действительно ценно: её кротость и почти абсолютная бессловесность. Словом, за что боролся, на то и напоролся: в ранней юности Альк мечтал именно о такой. Да и неплоха она была как жена — наверное; как следует познакомиться с Дамирой Альк не успел, уехал через неделю после свадьбы, якобы в Ринстанскую Пристань за грамотой, на самом деле, — просто из дома.

 

    А женился он назло отцу… Ну и ещё кое-кому, если уж совсем честно.

 

 

 

 

 

…Едва отойдя после тяжёлой простуды, которую подхватил, дожидаясь Рыску у городских ворот, исхудавший и несчастный, Альк отправился прочь из столицы, в родовой замок Хаскилей: отдохнуть, подумать в одиночестве, может быть, встретить старых знакомых, да и просто отвлечься — и застрял там на два с половиной года.

 

    Хвала Хольге, в замке всегда было чем заняться, а владелец замка, обязанности которого легли на Алька — это, по сути, наместник, только управлять пришлось не городом, а несколькими крупными весками. Различных дел оказалось немало, и это было только к лучшему.

 

    Время лечит и не таких. Мало-помалу он успокоился, стал забывать, с чего всё началось. Красивая северная природа, тихое сельское течение жизни, милые лица знакомых с детства людей очень располагали к этому.

 

    Всё вернулось на круги своя, да и пора было жить дальше, – не умирать же, в самом деле!

 

    Рыску он, разумеется, вспоминал, и очень часто: она ведь была не похожа ни на одну знакомую ему женщину, стояла особняком. В ней не было столичной фальши, но и такой уж дремучей весчанкой она тоже не была: в глупости не упорствовала, легко всему училась и безоглядно верила ему. И любила. Это невозможно было не заметить.

 

    С невероятной горечью Альк в полной мере осознал, что тоже полюбил её — настолько сильно, насколько вообще был на это способен. То, кем Рыска была по происхождению, оказалось на поверку незначительным и мелким. А вот жизнь без неё стала пресной и какой-то… чужой, что ли. Проходила словно стороной. Можно, конечно, было жить и так: делать вид, что всё хорошо, принимать участие в жизни окружающих, а в сердце носить холод, – так Альк и жил. Да, собственно, именно такую жизнь и навязывало положение; наверное, именно это и имел в виду его отец.

 

    Отец… Ему-то хорошо было навязывать, советовать и наставлять: у него личная жизнь сложилась удачно, ведь они с матерью прожили душа в душу на тот момент больше тридцати пяти лет, и при таком подходе, пожалуй,  можно поучать других. Да вот только кто просил у него наставлений?..

 

    Конечно, Альк вполне мог найти Рыску: со связями, деньгами и его даром это не составило бы труда. Но, как и прежде во многом другом, вмешалась гордыня: так или иначе, у него в голове не укладывалось, что его, Алька Хаскиля, бросила весчанка (а по сути так оно и было!). Но чтоб он ещё и искать её пошёл по всему тсарствию — да его бы на смех подняли! Это в первый момент, пока всё ещё было остро и горячо, даже не подумав, что он делает, Альк бросился за ней, потом же, разобравшись, поняв, как это будет выглядеть, тем более, в столице, между своим дворянским достоинством и невероятным желанием найти любимую, но безродную девушку, он, естественно, выбрал первое. Итогом всего стало то, что ему пришлось учиться жить без Рыски.

 

    Надо сказать, приходилось ему не легче, чем ей, тем более, что утешения в виде ребёнка у него не было. 

 

    Отец иногда приезжал в замок, но вёл себя тише мыши: выжидал, давал сыну время подумать и успокоиться. Он не хотел, чтобы Альк опять сбежал, и лишний раз не трогал его. И время пришл, – о, посол не зря ел свой хлеб! Он был прирождённый дипломат, и ему удалось-таки подольститься к Альку и худо-бедно оправдать свой поступок. Даже врать не пришлось — почти.

 

    Конечно, он испугался за сына, очень соскучился и не хотел снова его потерять! Кроме того, господин Хаскиль никогда и не скрывал, что хочет протолкнуть кого-то из сыновей на своё место при дворе, тем самым обеспечив семье ещё лет тридцать почёта, уважения и власти. Он не хотел ничего плохого, просто заботился о родных, а Алька считал самым достойным приемником! Что до девицы, так делай выводы сам, сынок: значит, не так уж сильно любила, раз ушла и не вернулась. Тем, кто любит по-настоящему, никакие преграды не страшны.

 

    Альк был так подавлен и разбит, что проглотил всё, что преподнёс ему отец, не жуя, и согласился-таки наконец на то, чего отец так долго добивался от него: решил всё-таки последовать отцовской стезёй. Должность, как ни верти, ему предлагалась высокая и почётная, на самом деле – грех отказываться от такой, да и попросту нужно уже было хоть чем-нибудь заняться... 

 

    И почти всё получилось!..

 

    Однако тут же возникла неувязка: послу полагалось быть женатым. Это было негласное, но непреложное требование ко всем дипломатическим чинам. И если бы господин Хаскиль так напрямую сыну и сказал, Альк бы покорился необходимости, тем более, ему теперь было всё равно. Но отец слегка перемудрил и допустил просчёт.

 

    По возвращении в столицу отец начал подсовывать сыну девиц, которые, по его мнению, наиболее подходили на роль (или даже должность!) молодой госпожи Хаскиль. В основном это всё были дочери его соратников.

 

    Альк не терпел, если его пытались обвести вокруг пальца, вернее, заметив такую попытку, возмущался до глубины души. А не заметить внезапное повышенное внимание со стороны девиц на выданье мог разве что слепой. Поэтому, когда в очередной раз на одном из столичных балов расфуфыренная красотка, томно закатывая глаза, утащила его в темный угол сада и стала домогаться, Альк, сначала сделав вид, что повёлся, а на самом деле узнав девушку и вычислив ловушку, нежно прошептал ей на ушко:

 

    — Передай моему отцу, пусть, если хочет, сам с тобой спит, а потом на тебе женится, — и ушёл, оставив фыркающую от злости бесстыдницу одну-одинёшеньку.

 

    Господин посол не учёл одного — того, что Альк никогда не был рабом инстинктов, а также не терпел в людях фальши. Да и видел их насквозь — на то и видун.

 

    А когда подобное повторилось несколько раз, отец не выдержал и закатил сыну скандал. Альк выслушал его спокойно и безразлично, а потом спросил, для чего он, по мнению отца, должен жениться. Узнав, что так положено для должности, так же спокойно ответил:

 

    — Хорошо, я женюсь. Но жену выберу сам.

 

    А потом лихо разгулялся.

 

    Для начала Альк напился: хорошо так, серьёзно, с первым, вторым и третьим похмельем. Потом устроил в городе парочку погромов, и приснопамятная кормильня попала под раздачу первой. Не помог хозяину данный послом сонный порошок: Альк явился уже пьяный и с мечами наголо. Даже стража не посмела вмешаться: пьяный, хорошо обученный воин с мечом против пары-тройки обалдуев-стражников, забывших, а то и не знавших, как этим оружием пользуются — это уже большая проблема, а уж на неделю загулявший, злой и обиженный на весь белый свет выпускник Пристани сразу с двумя — это просто разбегайся кто куда!.. Они и разбежались.

 

    Кульминационным событием стал привод в дом Дамиры.

 

    Дамиру Альк нашёл прямо на улице. Девушке оказалось всего семнадцать лет, она поссорилась с сестрой, которая была ей вместо матери, и сбежала из дома, – с Северного побережья Саврии в столицу. Сначала он хотел просто приютить её на время, а потом, когда Дамиру отмыли, причесали и переодели, решил, что такая ему как раз подойдёт. Главное, что смазливая на вид и что весчанка: пусть отец, досадить которому Альк хотел своим браком, позлится! Да пусть он хоть косы себе оторвёт, а сделать уже ничего не сможет, ибо спрашивать его никто не собирается!

 

    Однако девушка в семью неожиданно вписалась. Даже господин посол не возражал, спокойно благословив сына и его невесту у алтаря. 

 

    После этого Альк уверился, что его отец поставил своей целью как можно сильнее испортить сыну жизнь. Спектакль не удался... Но выгнать новоиспечённую супругу из дома сразу после свадьбы не позволила совесть: Альк сам ушёл, в сердцах пожелав папе подавиться своим посольством.

 

     Одной-единственной ночи с Дамирой (а не напился бы, и того бы не было) вполне хватило, чтобы девушка забеременела. Альк узнал об этом только по приезде и не удивился: он давно это предвидел, как обычно. Да и смирился уже. Столько передряг не то, что сломали его — повергли в апатию, в отупение. К такому каждый склонен: замыкаться в себе, если жизнь одну за другой отвешивает оплеухи. Защитная реакция организма.

 

    Немного успокоившись, Альк решил, что пусть всё остается как есть. Пусть Дамира живёт в замке, рожает ему детей, а сам он просто постарается пореже бывать дома, тем более, что путником он всё же стал.

 

    Ирония судьбы: за одну мечту пришлось заплатить другой: вот она, крыса!.. И путничья грамота. И вообще, он весь такой крутой — как и хотел. Но теперь оказалось, что этого недостаточно… Что хочется большего: чтоб дома ждала не просто жена, а любимая жена, к которой хочется вернуться, поделиться радостью, пожаловаться — и это вовсе не стыдно, ведь она — ближе всех! — на неудачи. А если она того хочет и ждёт, мчаться к ней хоть на другой край земли, лишь бы не расстраивалась, не плакала, не грустила!Ради такой зарабатываются деньги, совершаются поступки, сворачиваются горы! И дети, которых она родит — желанные, а не просто случайные, и потому тоже любимые.

 

    Настало время откровений, и теперь Альк честно ответил себе: да, в тот момент, на холодной, заснеженной улице Ринтарской столицы он был готов навсегда остаться с Рыской и никуда больше не уезжать, по крайней мере, очень долго не уезжать, а потом – часто и с удовольствием возвращаться. И мнение семьи по этому поводу было последним, о чём он тогда подумал… Но момент ушёл. А гордыня осталась, – и когда она уже схлынет-то, эта гордыня? Пора бы, тридцать лет вам уже, господин Хаскиль! А ведёте себя как в шестнадцать.

 

    Вот Саший, ну зачем он ушёл? На что обиделся? На правду? На сокрытие от него сына? А у Рыски тогда выбора и не было... К тому же, следует признать: она тоже гордая.

 

 

 

 

 

    ...Альк выглянул в окно. По равнине мела позёмка. Из серых туч сыпал частый снег. Сгущались сумерки.

 

    Поехать назад? Это значит признать, что был идиотом. Остаться? Значит, быть несчастным всю жизнь.

 

    Он ничего не решил, спросил свой дар, но у него только голова заболела, да ещё крыса пискнула и дёрнулась во сне, – с тех пор, как он покинул Ринстан, так и было, если его вопрос был о Рыске или их сыне. Когда путник сильно влюблён, дар ему в этом вопросе не помощник, и это стандартная ситуация; Альк давно об этом знал. Теперь пока не успокоится и не смирится так и будет…

 

    …Обернувшись, он увидел плачущую Дамиру, нахмурившуюся мать, тяжело вздохнул и, наконец, сдался.

 

    — Ладно, поедем. Только теперь уже завтра, – со вздохом уронил он.

 

    Округлившаяся девушка легче газели спрыгнула с дивана и бросилась его обнимать.

 

     — Ты у меня самый лучший! Самый-самый! — шептала она.

 

     А Альк почувствовал себя угодившим в капкан. 

 

    ...Госпожа Хаскиль вздохнула и направилась к выходу. Без всякого дара она видела, что происходит с сыном — с одной стороны. С другой, сочувствовала невестке: правильно, она имеет право требовать от мужа внимания и заботы!

 

    Мать остановилась у самых дверей, поглядела на Алька, поймала его взгляд… Позвать его, поговорить с ним напрямую, без обиняков? Они ведь всегда хорошо друг друга понимали. Альк явно опять в своих сомнениях и переживаниях. А она могла бы повлиять на ситуацию. А потом госпожа Хаскиль посмотрела на живот Дамиры... 

 

    Сегодня, приложив руку к этому упругому животу, будущая бабушка так растрогалась, что её пробило на слезу. Кроха скоро родится! А Алька дома всё равно не удержишь... Он, конечно, уедет, и так или иначе, рано или поздно, найдёт ту, другую и, возможно, бросит ради неё жену… Но это будет потом, не в такой ответственный момент!

 

    Но как же хочется ему помочь!

 

    …Все привыкли считать, что Альк характером похож на отца, но это лишь на первый взгляд. Посол был хитёр, расчётлив, осторожен, умён, уравновешен от рождения. Глупостей за ним не водилось. Альк унаследовал все эти качества, кроме последнего. Ему были присущи и материнские черты: горячность суждений, жажда борьбы, ответ агрессией на агрессию, но он слишком хорошо владел собой, и этого никто не замечал. Тем более, он так долго копировал отца, что стал похож на него уже исподволь.

 

    Однако удержать надолго свою тягу к свободе никто не может. Не мог и он. И это подчас прорывалось наружу в виде разгула, драк, погромов. Путнику с таким характером самое то, а вот в политики такой не годится. Интересно было то, что сам Альк это понимал, а до его отца так и не доходило, как и до многих отцов, мечтающих направить чадо своей дорогой, особенно если чадо любимое, а дорога — торная. Посол так и не желал расставаться с мечтой усадить сына в свое кресло, и Альк сопротивлялся, а отец злился, отсюда и резонанс. А пострадали невинные, такие как госпожа Хаскиль, Дамира и… Рыска.

 

    Госпожа Хаскиль долго думала, чью сторону ей принять и, наконец, решила, что сын для неё всё же дороже, чем муж, и тем более невестка.

 

    Муж бесится — это плохо. Но он состоялся как личность, многого добился в жизни, и всё потому, что сам так хотел. И женились они в своё время по любви. А Альк? Он и так хлебнул, не дай божиня никому! Конечно, хлебнул по большей части благодаря собственному упрямству и максимализму, но это же не значит, что его нужно добить. Ему нужно помочь! И она поможет.

 

    Пусть маленький сначала появится на свет. А если с этим всё будет в порядке, то через пару-тройку недель она самолично выпроводит сына из дома, перед этим душевно и доверительно с ним поговорив и назвав вещи своими именами. Пусть он едет к своей любимой, и незачем ждать сто лет. Эта девушка не может быть плохой, раз сын ее полюбил!

 

    А с Дамирой… Что ж, этот удар придётся принять на себя, честно рассказав девушке, куда делся её супруг.

 

   Госпожа Хаскиль вздохнула. Она готова к этому. Она не бросит невестку и внука на произвол судьбы. Денег в их семье достаточно, как и приживалок. Одной приживалкой больше, одной меньше — какая разница? Внук же в любом случае получает и фамилию, и наследство.

 

    Конечно, гладко при таком положении вещей уже не будет, поднимется грандиозный скандал. Но ради счастья любимого сына можно и потерпеть. А мужу она ничего не скажет, по крайней мере, пока. 

 

    Сердце женщины успокоилось, и она пошла собираться в дорогу.

 

    ...Спускаясь по лестнице, госпожа Хаскиль ещё раз обдумала свое решение и утвердилась в его правильности. Много лет назад у неё самой случилась огромная любовь, не потускневшая с годами. Её отец не стал препятствовать, и в итоге получился счастливый союз, принесший много радости и четверых детей. Она упустила из виду момент, когда её любимый сын выбрал спутницу жизни. Но теперь есть возможность всё наверстать, исправить, и она сделает то, что зависит от неё, чтобы помочь. И если Альк похож на неё, то тоже будет счастлив со своей ринтаркой всю жизнь.

 

---------------------------------------------------------------------------------

Следующая глава https://poembook.ru/poem/1804756-svet-i-ten-chast-I-glava-22