Мимолётный роман

Помнишь как майской ночью под вязами

наш роман мимолётный пропах

семицветьем, стоящим не в вазе? Я

на корсете шнуровку развязывал,

целовал тебя в шею... и в пах.

 

Ты стонала волчицей и кречетом,

пот от жара струился рекой,

и подвязки с чулков твоих сетчатых

были сорваны крепкой рукой.

 

Распушив разноцветные локоны,

прикусила железку в губе:

— Мы в раю уже?

— Всё ещё около.

— Будь со мною как можно грубей!

 

Плавил чуть ли не адовым пламенем

пыл рабыню свою и раба,

а тем временем колокол в храме ныл,

кувыркались скелеты в гробах.

 

Святотатства не вынести. Страшно им

не участвовать в играх полов,

где венки не из стеблей ромашковых

украшали не темя голов.

 

Я дарил тебе, детка, букеты из

разделённых на пары гвоздик.

В город мёртвых в какой раз наведались

отдохнуть от житейской возни.

 

Из наушников страшная музыка...

Стоны дикие из алых уст...

Мне тебя не назвать своей музой как?!

Помнишь страсть и межреберный хруст?

 

На луну продолжала ты в соло выть,

будоража всех в Мире Ином.

Затуманились юные головы

кисловатым - дешёвым вином.

 

И кривилось над нами надгробие...

Тёрлись о мхом поросший гранит.

Всё закончилось, впрыснул в утробу яд -

чью-то жизнь. Бог нас, верно, бранит?

 

Мимолётность сия отпечаталась

ярко в памяти... "Грезь о ней, грезь!" -

шепчет что-то внутри... Ставлю часто я

на любви к другим тот самый крест.

 

И луна светит всё та же самая,

и других обжимаю, но всё ж

омываю те ночи слезами я,

где ты чушь, не стесняясь, несёшь.

 

Восхищался, как шут, чёрным юмором.

"Не жалей, приворот ворожи!"

Там ещё твои чувства не умерли,

и моими могла дорожить.

 

Ночь Вальпургиеву я не праздную,

не варю больше пряный глинтвейн,

но не будем о грустном, прекрасная.

Память - в прошлое узкая дверь:

 

Облачения наши нелепые

в паутины втирались и в грязь.

Помнишь, как черти встали из пепла, и

поутру выползали из склепа мы,

череду скорбных толп сторонясь?

 

18 января 21:25 2018