Советы Оптинских старцев-70

ИЗ АНАТОЛИЯ СТАРШЕГО ОПТИНСКОГО

 

Учить я не запрещаю, это доброе дело — век живи,

век учись, но только начни-то с себя.

 

17.01.18 г.,

Собор 70-ти апостолов

 

(Продолжение)

 

... Итак, продолжим анализ состояния нынешних

так называемых поэтических сайтов. Для многих,

думаю, он хуже ножа острого. Они плоть от плоти,

кровь от крови этих уродливых, по-христиански

нечестивых, сообществ. Они впитали их нынешнюю

светскую толерантность (всепоглощаемость и

всеприемлемость), их эстетское пренебрежение

не только к заветам Христовым (извечной Истине),

но и к неразрывно связанным с ними сердцевинным

основам и традциям русской нравственности, культуры,

литературы, со всеми ее подразделениями. Они стали

рабами, послушниками, прислужниками и подчас ярыми

защитниками этих виртуальных бездуховных

крепостей.

 

Но и для меня анализ этот тоже хуже ножа острого.

Чем глубже внедряешься в бредовые потуги на

поэзию, чем явственнее ощущаешь в этих тёмных

недрах душевный разлад ныне пишущего народа

(кажется, у нас на Руси не пишущих уже никого и не

осталось — полная вседозволенность там, где не

надо!); так вот, чем чётче это чувствуешь и понимаешь,

тем страшнее и страшнее становится на душе —

действительно, уж не Апокалипсис ли наступает:

ведь гадость не только НАС захлестнула, но и весь

Божий мир!

 

Уже почти с отвращением берусь за рассмотрение

содержимого нового ковша из глубины интернета.

Святые Оптинские старцы! Помогите совершить

такой вонький (любимое словцо Астафьева) и в то

же время такой необходимый, нужный для всех нас

труд — в гиблую, но не осознающую это нынешнюю

эпоху. Помогите мне, но помогите и тем, кто, как бы

сказали раньше, попадёт под обличительное перо.

 

Первым — подвернулся обитатель «Поэмбука»,

почти все вирши которого стали бардовскими песнями

(далеко не есенинского уровня, к великому сожалению).

 

Сергей Воронов

 

ТАК И КОНЧИТСЯ ЗИМА

 

Так и кончится зима. На последнем рубеже

Шлёпнув бледную печать в паспорте-календаре,

Заползая чуть на март. Тем не менее, уже

Можно смело выключать алкогольный подогрев.

 

Так и кончится зима без наград и без заслуг.

Станут на подъём легки обитатели контор.

Расчищая закрома, правя компасы на юг,

Разрывая на гудки бесполезный разговор.

 

Так и кончится зима. На признание вины

И невнятный позитив без остатка поделясь.

Будут девы в теремах нетерпения полны,

В мысли даже допустив безответственную связь.

 

Так и кончится зима без причин и без обид.

Вот такая селяви. Вот такая ля-ля-фа.

Нет нужды сходить с ума. Можно просто сделать вид,

Будто кончился клавир, будто кончилась строфа.

 

Ну что ж, не считая корявого сбоя во второй строчке,

опус довольно напевный, гладкий. Правда, крепко

напоминает песню чукчи, который едет на собачьей

упряжке, видит северные просторы и поёт, что в голову

выплеснется.

 

Для нынешних бардов (а они далеко не окуджавской

закваски) главнее всего именно напевность текста,

а что текст никакого отношени к поэзии не имеет, им

дела нет. Они и из любой прозы способны песню

сотворить, петь будет можно, с кривляниями и

раздеваниями, а что там смысла не будет, так теперь

как-то он, смысл, уже и не нужен, так — архаизмы

прошлого.

 

Вот и пиит наш архаизмы не любит. Нанизал на

ритмический шампур кое-какие мысли, как-то: о

какой-то бледной печати, алкогольном подогреве,

полегчавших на подъём обитателей контор,

фантастических гудках, разрывающих ненужный

разговор, и многом-многом другом, — нанизал и

довольным остался. А что «стих» традиционно

бессодержательный, что там ни капельки

Божественной красоты, поэмбуковцу в высшей

степени наплевать. Век теперь другой; по-прежнему,

то бишь классично, сочинять новаторская совесть не

велит.

 

Но обратимся к новому автору, прописанному в «Избе-

Читальне». Может, нам, устарелым ценителям пушкинских

высот в поэзии, здесь повезёт побольше. Итак —

 

Ян Подорожный

 

МИР, КАЖЕТСЯ, СОШЁЛ С УМА

 

Мир, кажется, сошёл с ума.

Поступки наши нелогичны.

Как тяжкий груз висит сума

Воспоминаний...Чем-то личных.

 

Нам всё не так, не по нутру,

Таим нелепые обиды.

Взгляни, мой друг, ведь поутру

Ещё какие дали видно.

 

Ведь не пропел пока петух

И кровь ещё скользит по жилам.

И взгляд твой чёткий не потух,

И голову любовь вскружила...

 

А виноватых не ищи.

Перед другими сам не сахар...

Живи, надейся, трепещи.

 

На горизонте твоя плаха.

 

Страшно трагедийное сочинение! — «Живи,

надейся, трепещи. На горизонте твоя плаха».

И страшно правдивое по отображению пустой

нынешней жизни! — «Мир сошёл с ума», «Поступки

наши нелогичны», тяжкая «сума воспомнаний...

Чем-то личных» (?!), «Нам всё не так, не по нутру»...

 

Чего же еще надо для настоящего стихотворения?

А «глыбе, как сказал Маяковский, многое хочется».

Например, той же Настоящей Поэзии, которая брала

бы за сердце, заставляла сопереживать, думать о

жизни, себя улучшать духовно. Но после прочтения

очередного опуса — читателю не хочется ничего такого.

Поэтический талант обошёл «поэзу» стороной.

И впечатление одно остаётся — весьма и весьма

печальное. Примерно такое:

 

Стихи – репейников колючей,

Хоть обожгись, хоть исколись.

Чем отвратительней, тем лучше –

Таков сегодня нигилизм.

 

13.11.11 г., ночь

 

Экспромт этот я в сердцах написал шесть лет назад,

а поди ж ты — злободневным остаётся. Репейник

напомнило мне и только что рассмотренное рифмованное

творение. Непоэтичное, не искренне, не истинное. Отуда знать

сочинителю, что героя вирш ждёт плаха. А может,

он придёт всё-таки к Богу, искренне раскается в своих

грехах, и перед ним раскроется жизнь вечная вместо

плахи-ада? Ведь на всё Божья воля, а не обманчивая

воля грешного сочинителя.

 

Впрочем, несколько утешим рецензируемого — не один он

такой в нынешнем интернете, далеко не один. «Легион- имя

тех», как спророчествовал замысловатый авор Экссзистенция

в одной и прошлых наших главок.

 

Однако движение есть жизнь. И «левой! левой!» — к следующему

пииту. Это —

 

Рен Тэри

 

(Литературный салон)

 

ИДУ, РИФМУЮ НАСТРОЕНИЕ

 

Иду, рифмую настроение.

Смотрю, стоит и тает снеговик.

Весёлым, радостным кольнуло душу в миг.

Такое, лепное-нелепое творенье.

 

Как будто бы увидев приведенье.

Играя, в снег зарылся чёрный кот.

И мордочку заляпанную снегом достаёт.

И смотрит как нелепое творенье.

 

Вклинился в толпу, пришёл в движенье.

Вокруг меня стеклянных море глаз.

И мне кажется за «стёклами» сейчас.

Рождаются нелепые творенья.

 

Творение, действительно, получилось нелепое.

Прежде, чем садиться за ноутбук, компьютер

или лист бумаги, «иностранному» автору Рен Тэри

следовало бы хорошенько проштудировать русский

язык. Тогда, может быть, все точки он заменил бы

нужными знаками препинания, «в миг» написал бы

весте, как требует граматика, в слове «лЕпное»

поставил бы верное ударение «лепнОе, и постарался

бы в таком маленьком «шедевре» исправить такое

немалое количество стилистических ошибок. Скажем,

как зарывшийся в снег чёрный кот может доставать

заляпанную снегом мордочку? Откуда взялось море

стеклянных глаз? Как это пиит умудряется рифмовать

своё настроение? И т.п.

 

Впрочем, рифмуя своё настроение, Рен Тэри моё

настроение (и, думаю, настроение вдумчивых читателей)

зарифмовать не смог. Не смог и Поэзию зарифмовать,

загипнотезировать. Её в стишке нету.

 

Кажется, все разобранные нами подобия стихотворений

были осенены бледным светом отсутствия глубокой, важной

для ценителей Истины темы, проблемы, боли народной. В

следующем опусе тема, вроде, появилась. Посмотрим, как

там насчёт всего остального.

 

Дмитрий Шиблев

 

(Литературный салон)

 

Долой монархию, она гнетёт народ,

Да призовём всех к революции и поведём вперёд.

К новой власти, к новому правлению,

Где вес имеет человеческое мнение.

 

Где больше прав, где большая свобода,

Где избирать может и низшая чета народа.

Свобода слова, свобода личной жизни,

С таким правлением вечно служить будем своей Отчизне.

 

Под коммунистической завесой тоже жить невозможно,

Под жёстким контролем и мнение ложно.

Любое иное мнение будет против нашего поколения,

Что привыкло жить в мире свободного стремления.

С перспективой роста и возможностью подняться,

Даже рабочему классу до президента добраться.

 

А, короче, хрен с вами, нет пока формы власти,

Что сможет уберечь от любой нас напасти.

Вперёд к революции, к пересмотру Конституции,

Вперёд к анархии, устанавливать свои порядки, вперёд.

 

Вся рать народная идёт.

Одна волна вслед за другой,

Но где же правда, где покой?

Где идеал верховной власти?

Где оправдание надежд?

Но нет ещё той формы власти,

В которой не было б невежд

Одной фразой скажу я очень точно,

Любая власть в стране нашей порочна.

 

25/12/2002

 

М-да, всего остально нет. Нет не потому, что тема оказалась

политической, а политика, утверждают сайтисты, с поэзией

дружить не может. Может! Да ещё как! Припомним забытого

Пушкина:

 

Самовластительный злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

Читают на твоём лице

Печать проклятия народы,

Ты ужас мира, стыд природы,

Упрёк ты Богу на земле.

 

Поэзии подвластна любая тема, любая идея, любое явление,

если они жизненно важны, если от решения, улучшения или

исправления их зависит судьба страны и народа. Всё подвластно,

если это всё попадает в руки поэта действительно талантливого,

действительно владеющего Божьим словом. Я пришёл к такому

пониманию давно. И как-то в ответ на гневливое требование

руководителей одного из сайтов: «Стихотворение у вас хорошее,

но выбросьте оттуда политику!» написал:

 

ЭТО НЕ ПОЛИТИКА, РЕБЯТА...

 

Нынче слышу кое от кого:

Острота, которой многовато,

От политики скорей всего. —

Это не политика, ребята.

Это муки сердца моего.

 

23.05.12 г., вечер

 

Так вот. В виршах Дмитрия Шиблева нет поэзии не потому, что

взялся он за политическую тему, а потому — и это трагедия

большинства интернетских сочинителей, — что пока нет в нём

(может, появится, а может, и не появится) поэтической искры,

которая не от сатаны, а от Бога, нет чувства красоты или уродста

мира и умения словесно выразить и то и другое. Ну посто нет. А нет, и

рифмованные строчки остаются обычным, шибко распространённым

нынче и до чёртиков надоевшим графоманством...

 

(Продолжение следует)