Если ждут

Каждый житель района в лицо был ему знаком...

Зажигаясь под вечер, искрились снега седые,

И фонарь освещал невысокий невзрачный дом,

Где средь прочих жильцов одиноко жила София.

 

Каждый вечер окно излучало неяркий свет

И манило к себе, как огни театральной рампы.

Он сквозь тюль узнавал восхитительный силуэт

И зелёную шляпку изящной настольной лампы.

 

Наклонялся кокетливо шелковый абажур,

Словно лампа смущалась, но втайне желала встречи

И фонарь различал лёгкий шёпот: «Месьё, бонжур!

Как, должно быть, красиво на улице в зимний вечер…

 

Вы мне скрасили горечь тягучих ночных минут,

Ведь хозяйка уснула. Зачем мне гореть – не ясно.

Но она говорит: если дома кого-то ждут,

Даже ночью в окне для него свет не должен гаснуть».

 

 

А фонарь ей мигал… И опять начинался день.

Был наполнен январь смутной радостью беспричинной.

Но однажды с работы, как водится, ровно в семь

Возвратилась София с каким-то чужим мужчиной.

 

Ждал напрасно фонарь, заклинанья в ночи шепча,

Слышать чьи-то мольбы эти двое могли едва ли:

Разливали вино, и горела одна свеча,

А настольную лампу в тот вечер не зажигали.

 

Оттуманился март, и на смену пришел апрель -

Стали дни суетливы и солнечно-желтоглазы.

Звал впустую фонарь: «Отзовитесь, мадемуазель!"

С января до сих пор не включили ее ни разу.

 

С каждым днем он тускнел от обиды и от тоски

Без своей визави в милой шляпке ее зелёной.

Но однажды в аллее зацокали каблучки -

Он услышал: Софи говорила по телефону:

 

«У меня? Все отлично: работа, любовь, дела...

Говоришь, он один? Ты подумай, какая жалость...

Я, наверно, его до сих пор бы ещё ждала,

Но устала безмерно. И лампа моя сломалась".