Я не могу никак понять...

* * *

 

Я не могу никак понять,

На что вам сдался мой автограф.

Позвольте лучше вас обнять

И повести в кинематограф.

 

Я на ряду последнем там

Подвергну вас любовной муке,

Но вы вдруг закричите: “Хам,

Развратник, уберите руки!”

 

А на экране в этот миг

Пойдет трагическая сцена,

Однако ваш дурацкий крик

Весь пафос приземлит мгновенно.

 

Все станет выглядеть смешно,

И отомстить за крик нелепый

Вмиг почитатели кино

Сбегутся к нам толпой свирепой.

 

Подтянутые старички,

Интеллигентные старухи

Начнут нам наносить тычки,

Толчки, пинки и оплеухи.

 

Нас критики повалят с ног,

Сверкая яростно очками,

А дамы будут тыкать в бок

Отточенными каблучками,

 

Стараясь тыкнуть побольней,

Чтоб жертва глухо застонала,

И наподобье кистеней

Бить сумками куда попало.

 

Как два раздавленных клопа,

Мы перестанем шевелиться –

Лишь после этого толпа

Начнет с ворчаньем расходиться.

 

Коль в помещении темно

И рядом с вами в нем мужчина,

То всё уже предрешено,

И крик есть признак дурачины.

 

Зачем о дружбе говорить

И щеголять красивым телом,

Коль не желаешь подтвердить

Свои слова реальным делом?

 

Как мало нужно для того,

Чтоб дружбе делом дать поверку:

На четверть шишечки всего

Пустить меня в свою пещерку.

 

Вы принесете много бед,

Толкуя о литературе,

Но голося, едва поэт

Захочет долг отдать натуре.

 

Корпел над фильмом режиссер

И сам порой рыдал в монтажной,

А выйдет просто сущий вздор –

Всё осквернит ваш крик протяжный.

 

Над фильмом билась много лет

Большая творческая группа,

А вы сведете всё на нет,

Почуяв твердь мужского щупа.

 

Но для разнузданности всей

Всегда возмездие приходит.

Кино – не благостный музей,

И добрячки сюда не ходят.

 

Рукой, закованной в лубок,

Я не смогу вам дать автограф,

И это будет вам урок

Впредь уважать кинематограф.

 

И всё ж я вас веду в кино,

Где превратят меня в калеку,

Ведь от того, что суждено,

Нельзя укрыться человеку.