Я помню
Я помню семьдесят девятый смутно,
Я был мальчишкой, в школу через год,
И вроде б было все по всем статьям уютно,
А может быть, наоборот.
Я помню передачу с Фесуненко,
Вещал он вечером в "сегодня мире",
Слышна была возня соседей через стенку,
Как впрочем, и сейчас в "хрущевской" той квартире.
Я помню, в день весенний моего рожденья
Звенела улица, все пело за окном,
Не помню день тот, помню лишь одно мгновение, -
Отец взволнованный, и я пылал упрямства злом.
Буденновки носили, помню, дети,
И был на вещи острый дефицит,
Из чайника поили нас водою няньки летом,
А нам холодную тогда хотелось пить.
Мы плыли в том другом неведомом теченьи,
О катастрофах мы не слышали тогда,
Мы жили полностью в "семнадцати мгновениях" -
Всего Советского Союза города.
Я понимаю, что это не поэзия,
Я понимаю, это не стихи,
Стишки, виршки, стишочки и виршочки,
Слова не сочные, сухи,
И нету слез, урока и мечты,
Любви трагедии и мелодрамы!
Глубоких мыслей, непонятной красоты,
А я лишь просто высказал, судите сами.
26. 03. 2015.
Я был мальчишкой, в школу через год,
И вроде б было все по всем статьям уютно,
А может быть, наоборот.
Я помню передачу с Фесуненко,
Вещал он вечером в "сегодня мире",
Слышна была возня соседей через стенку,
Как впрочем, и сейчас в "хрущевской" той квартире.
Я помню, в день весенний моего рожденья
Звенела улица, все пело за окном,
Не помню день тот, помню лишь одно мгновение, -
Отец взволнованный, и я пылал упрямства злом.
Буденновки носили, помню, дети,
И был на вещи острый дефицит,
Из чайника поили нас водою няньки летом,
А нам холодную тогда хотелось пить.
Мы плыли в том другом неведомом теченьи,
О катастрофах мы не слышали тогда,
Мы жили полностью в "семнадцати мгновениях" -
Всего Советского Союза города.
Я понимаю, что это не поэзия,
Я понимаю, это не стихи,
Стишки, виршки, стишочки и виршочки,
Слова не сочные, сухи,
И нету слез, урока и мечты,
Любви трагедии и мелодрамы!
Глубоких мыслей, непонятной красоты,
А я лишь просто высказал, судите сами.
26. 03. 2015.