Вероника
Я на душе своей ранимой
Имею жизни всей печать.
Вдруг захочу стихи начать
И сразу вспомню все, что было.
Заводят вдаль меня следы:
Мгновенья детства все, в ряды
Встают так ясно перед взглядом.
И улочка, прекрасным сном.
И тихий старосветский дом
С тенистым, одичавшим садом.
Над ним скворечник был, как клин.
Вокруг склонился старый тын.
Дом этот был господ Забелов.
Соседям он принадлежал,
Я с детства там всегда играл,
С детьми их лез на крышу смело.
Рвал яблоки, все кувырком,
И криком наполнял весь дом.
Так весело шли игры наши!
Под шум и звук размах руки
Сбивал умело «городки»,
И слышал смех при виде «каши».
И каждый сдерживал свой плач,
Когда врезался в спину мяч.
А вечерком мы выпускали
На волю белых голубей.
И там они кружили в ней,
А после в вышину взлетали.
Как чистый снег кружили там
И падали на крыши к нам.
Когда ж сочился бледноватый
Звезд синих свет сквозь небосвод,
Пыль улиц улеглась. И вот, -
Тогда мы пели возле хаты.
И наполнял негромкий хор
Печальной песней тихий двор.
Так в играх быстро пролетала
В далеком детстве жизнь моя.
А рядом тихое дитя, --
Забелов дочка подрастала.
Её я мало знал, она
Всегда была совсем одна
И жилось трудно Веронике.
(Мы будем девушку так звать)
Так рано потеряла мать!
Нет и сестры у горемыки.
Отец, хоть сердцем был не строг,
Все ж приласкать её не смог,
Тогда она и полюбила
Гулять в своем саду одна,
Где веяло дыханием сна
И тишина везде кружила
И нерушимый был покой,
Как-будто в глубине морской.
Не шелохнутся листьев волны--.
Плескаясь пеною цветов
Поверх черешневых кустов.
Там, где-то в дали жизни тоны,
А здесь и глухо и темно.
Не шевельнет морское дно.
И забывала Вероника
Меж трав и с книгой обо всем.
В саду вся жизнь кипит ключом:
Над ней растет шиповник дикий.
Летает близко сонный шмель
И горько пахнет тонкий хмель,
И вновь страница за страницей
Раскрытой книги шелестит.
Неслышно время здесь бежит.
Роятся мысли Вероники.
И все растет её душа.
Встает прекрасна, хороша.
Когда ж осенние картины
Меняли сад. Когда с берез
Рвал ветер листья, а мороз
Окутав ягоды рябины
Траву губил. И мы ногой
Взрывали прелых листьев слой.
Когда немного покраснели
Черемуха и стройный клен.
И гнезда мрачные ворон
Между лесных ветвей чернели.
Пожар вечерний так могуч
Рыдал меж буро-сизых туч.
Когда осенний ветер дико
Стонал. И глухо по ночам
Он крышу с грохотом качал,
Тогда до лета Вероника
Вновь исчезала в институт.
Её не вспоминали тут.
Другие времена настали,
Убрав на дно прошедших лет
Страсть игр и голубиный след.
Мы незаметно подрастали.
И кое-кто завел усы, --
Считал их признаком красы.
И только я тогда заметил,
Что рядом, как цветок лесной,
Полна весенней красотой, --
Дочь одинокая соседей.
Тогда я помню в первый раз
С души -- поэзия лилась!
Вдруг закипев струей живою.
Сквозь холод мыслей протекла,
Стихами формы создала,
Как воск горячий под водою.
На воске надо угадать
О чем стишок тот мог сказать.
А я в одном признаюсь только, --
Я Веронике отослал
Стихи. Ответа долго ждал,
И вот прошло тревожных столько
И длинных дней. Но писем нет.
И Вероники. Вот ответ.
Но вдруг я с нею повстречался!
Заговорил с ней тихо я,
Она взглянула на меня,
И вдруг из губ её сорвался
Такой невинный чистый смех,
Что злиться на него был грех, --
Смеются как она лишь дети
И люди с ясною душой!
А смех, как птичья песнь весной
Звенел! Моей любви рвал сети.
Неслышно уничтожил враз.
Потом сорвался и погас!
Лицо ее темно, как ночью.
Печальных дум накрыла мгла,
Мне ручка на плечо легла,
Сочувственно взглянули очи.
И долетели вдруг к ушам
Два слова нежно -- «Больно вам?»
О нет, звезда! Совсем не больно.
Ведь видела моя душа
Как ты светла и хороша!
Как рада жизни ты невольно.
Вся под серебряной росой
Со скромной лентой меж косой,
Была как мать. Похоже очень,
Как будто поздно, среди сна,
Тревожной ласкою полна
Склонилась. Как к ребенку ночью.
Сияющая предо мной
Какой-то прелестью живой.
С природной статью новой, дивной!
Сливались матери черты.
О как прекрасен, чуден ты
Тот облик двух в красе единой!
И вечность ожила, как цель.
Мадонн творитель Рафаэль!
И перед вечной красотою
Весь очарованный стою.
Ей душу преклонив свою
Ожившей прелестью такою.
А в сердце было так светло,
В нем разгорелась вдруг тепло.
И до сих пор оно пылает!
Вот кажется -- конец, но враз
Забьется вновь! И все о нас.
В воспоминаньях проступает:
Как над огнем все тайны те,
В письме секретном на листе.
И конь крылатый враз к Парнасу
Меня домчит тогда верхом,
Былое воспевать пером.
Но как найти следы Пегаса?
На мостовой они плохи,
Дам отдых вам, мои стихи.
М. Богданович 1916г.
Перевод с белорусского.
